Елена Медведева - Эротические мемуары, или Харассмент по-советски

Бабушка ненавидела Сталина до такой степени, что каждый раз, когда по радио произносилось его имя, трясла кулаками и кричала страшным голосом: «Будь ты проклят!» Будучи ребёнком, Люба не до конца понимала причину её ненависти, но была неоднократным свидетелем следующей сцены. Мать возвращается с посиделок у соседки Муськи, жены сосланного из Москвы в Ярославль Андрея Борисовича Дитмара, немца по крови. Отец с вытаращенными от страха глазами набрасывается на жену с криком: «Не смей рассказывать Муське обо мне! Она стукачка! Ты хочешь, чтобы меня упекли в лагеря?! И к Рогинским не смей ходить! Они тоже стучат!» И так далее и тому подобное.

В большой трехкомнатной квартире шли бурные приготовления к торжественному обеду. Марина, набрав в рот воды, опрыскивала огромную финиковую пальму, занимавшую четверть комнаты. На кухне домработница из Эстонии Ильза взбивала сливки…

Виновником торжества был Владимир. Он только что вернулся из Ленинграда, где защитил докторскую диссертацию. Доклад сделал блестяще, но его явно хотели завалить как провинциального выскочку. Защитился с перевесом всего лишь в один голос «за».

Анна, жившая теперь в детской, тщательно отутюживала свое единственное платье из синего штапеля.

– И почему папа так к тебе относится? – спросила Люба. – У тебя всего одно приличное платье.

– Он просто не думает о таких пустяках. – Зато теперь у нас есть домработница, и у меня будет время для того, чтобы сшить новое платье.

Анна склонилась над детской кроваткой. Двухлетняя Галя нервно вздрагивала во сне.

– Когда же ты откроешь свои глазки?

Галя, словно услышав ее слова, пошевелила длинными загнутыми ресницами. У нее были необыкновенные круглые василькового цвета глаза, маленький точеный носик и льняные кудряшки.

– Ну, красавица! Настоящая куколка!

– Ты ее любишь больше чем меня, – ревниво произнесла Люба. – Она красавица, а я…

Люба подошла к зеркалу. В нем отразилось странное бритоголовое существо. Несколько дней назад в наказание за то, что она с Мишей Розенманом без спроса пошла купаться, отец выпорол ее и обрил наголо. По его теории наказание должно было принести двойную пользу: и дочь будет слушаться, и волосы станут гуще.

– Я и так дурнушка, а теперь еще и без волос!

– Ты вовсе не дурнушка, у тебя миленькое умненькое личико. Сейра сказала мне по секрету, что Миша в тебя влюблен.

– Он еще не видел меня такой…

За день до этого Марина взяла Любу с Галей на пляж. В 400-ах метрах от дома находился берег притока Волги реки Которосль. Волшебный мир дикой природы! Там дети играли в прятки в зарослях трав, лопухов и кустарников. Там строили шалаши, воображая себя пришельцами, оказавшимися в затерянном мире. А потом шли погреться на солнышке на жёлтом песке пляжа.

– Мальчишки играли в футбол на берегу. Мяч залетел в воду, и они крикнули мне: «Эй, пацан, кинь нам мяч». Я им говорю: «Я не мальчик, а девочка». А они показывали на меня пальцами и гоготали».

– У меня сохранилась соломенная шляпка с цветочками. Возьми, примерь ее. Не расстраивайся, волосы быстро отрастут.

В комнату вошел отец.

– Люба, ты почему не нарезала белой бумаги для туалета?

– Прости, забыла.

– Я требую, чтобы ты беспрекословно выполняла все мои поручения. Но ты никак не реагируешь – тюбик с зубной пастой весь измазан. Следить за этим была твоя обязанность. Неделю будешь сидеть дома.

– Из-за туалетной бумаги?! Изверг! – Анна набросилась на Владимира с кулаками.

– Если бы дело было только в бумаге! Cегодня меня вызвал к себе ректор и заявил, что он вынужден запретить своей дочери дружить с нашей хулиганкой.

– Что она натворила?

– Вместе с мальчишками обчищала ботанический сад. Их застукали и отвели в детскую комнату милиции…

– В саду растет барбарис. Нам так хотелось его попробовать. Съели всего несколько ягод… Если отец и вправду не выпустит меня на улицу, вылезу из окна.

В семилетнем возрасте Люба впервые узнала о том, как получаются дети. Три летних месяца Марина с детьми, своей старшей сестрой Люсей и её незаконнорожденным сыном Русланом проводила в доме своей матери Нонны в селе Яковлевское.

Перед тем как отправить Любу на дачу, Владимир предпринял попытку определить дочь в пионерский лагерь. Уже на второй день Люба поняла, что лагерный распорядок жизни не для неё. Ей очень хотелось вернуться в Яковлевскую слободу, где жила бабушка по линии матери. И ещё её любимая тётя Люся. Веселая остроумная хохотушка. Иногда она обнажала свою пышную грудь, забиралась на стол и лихо отплясывала казачка, поддерживая груди руками и напевая: «Эх, сиськи мои, посисютки мои».