Игорь Сычев - Холм девичьих слез. Часть 2

Яркое майское солнце освещало лесную поляну радостным светом, и каждое живое существо, эту поляну населявшее, радовалось весеннему дню, как драгоценному подарку. Точнее, почти каждое. Маленький желторотый вороненок радоваться не мог, да и откуда взяться радости, если ты, едва успев опериться и не научившись летать, выпал из гнезда и заблудился в лесу? Теперь он притаился под ветвями кустарника, и иногда жалобно каркал, словно призывая на помощь. Но помощь не приходила, и поэтому ему только и оставалось, что смириться со своей участью.

Вдруг он насторожился. Из чащи на противоположной стороне поляны послышался шум, и лесную тишину прорезал молодой звонкий голос. Человек пел громко, но задумчиво. Может, вороненок различил слова, а может, для него это был только набор звуков, сообщающих о приближении опасности, но каркать он перестал и прислушался. Между тем пение приближалось.

Пение смолкло, и на поляну выехал всадник. Это был черноволосый юноша с острыми красивыми чертами лица, одетый, под стать волосам, тоже во все черное. Даже конь его был вороным, однако, несмотря на то, что молодой человек явно отдавал предпочтение черному цвету, выглядел он ничуть не мрачно. Правда, сейчас он пребывал в глубокой задумчивости, глаза его смотрели в пустоту, и было понятно, что в мыслях он далеко от лесной поляны, на окраине которой притаился вороненок. Юноша соскочил с коня, и, пустив его пастись, присел на бревно, совсем недалеко от наблюдающего за ним малыша, продолжая мечтать о чем-то своем.

Вдруг из леса вновь донеслись голоса. Два человека увлеченно спорили, и их беседа вывела из задумчивости черноволосого юношу. Он вздрогнул, потом криво усмехнулся и с легким оттенком недовольства пробормотал:

– Тоже мне… Богословы-философы…

Было ясно, что его отвлекли от приятных для него мечтаний и размышлений, но дольше мгновения сердиться он не стал. Видимо, он прекрасно знал спорщиков, и они были его добрыми друзьями, и поэтому, когда двое всадников выехали на поляну, он их окликнул:

– Отец Элвин! Мигел! А не остановиться ли нам здесь на привал? И где это вы потеряли Таильтена и Кухулина?

– Привал сделать можно, – согласился старший из путников. – Кухулин, как обычно, задержался у какой-то норы, причем довольно далеко от тропы. А Таильтен, естественно, ждет своего мохнатого неуемного приятеля. Не беспокойся о них, Кевин. Сейчас они нас нагонят.

Конечно, вороненок понятия не имел, что это за люди расположились на отдых рядом с его укрытием. Он ничего не знал о принце Кевине, его верном друге и советчике Мигеле, а также об их добром наставнике епископе Элвине. Три года минуло с тех пор, как принц Кевин поклялся разгадать загадки Запретных Земель, и за это время молодые люди изменились почти до неузнаваемости. Они окрепли, возмужали, стали шире в плечах, и совсем не походили на прежних мальчишек. А вот характеры их практически не поменялись.

Кевин стал еще более решительным и вздорным, он теперь намного меньше тратил времени на книги и учебу (хотя, конечно, совершенно их не забросил) и делал большие успехи во владении оружием, охоте и верховой езде. Угнетало его то, что ему пока не пришлось проявить себя в настоящем сражении и даже стычке с неприятелем. По-прежнему самыми страшными его противниками оставались волки, кабаны и медведи, но юноша знал, что благодатный покой, подаренный королевству, не будет длиться вечно, и скоро, очень скоро ему выпадет шанс пройти проверку на прочность.

Правда, ощущение, что отец его чрезмерно бережет, не оставляло Кевина. Вот и теперь король Лугайд покинул королевство с войсками, и даже стражника северных границ Федельмида с большей частью гарнизона взял с собой, а юный принц остался дома… Причиной отбытия короля и войска была отнюдь не война. Верховный король Ирландии вздумал порадовать своим визитом британских соседей, и северные короли решили напомнить гордому властителю, что таких, как они, хорошо иметь в числе союзников и опасно записывать в число врагов, а потому решили явиться на встречу с максимальным числом своих воинов… О столкновении с ирландцами не могло быть и речи, это была простая демонстрация сил, но Кевин расценил бы необходимость остаться дома как обиду, если бы отец перед отъездом не передал ему все полномочия правителя на время своего отсутствия.