Исаак Ландауэр - Шизофрения. Том 1

Такова существующая у нас вертикаль власти, которая идеально укладывается в русскую ментальность. Игнорировать эту извечную мотивацию русского человека невозможно, да и не нужно, когда гораздо практичнее её использовать. Фактически необходимо поставить в основу взаимоотношений внутри группы право рядовых членов решать судьбы остальных людей, убивать или миловать, а платой за это установить железную дисциплину с единственно возможным наказанием в виде ликвидации. Ничего, опять же, принципиально нового.

– Отсутствие интереса к алкоголю и/или наркотикам.

Видимо, в силу содержания эстрогена, подавляющего мужской тестостерон, алкоголь прививался русскому человеку на протяжении всей истории нашего государства и успешно используется до сих пор, хотя бы и в виде внешне принятой на вооружение антиалкогольной компании. Именно он как-то примиряет низшие слои с действительностью, да и всем остальным помогает пережить различные «перегибы» власти. Глубоко в душе Михаил почти признался себе, что добавил этот пункт, по большей части испугавшись собственного примера – при всей сосредоточенности, с которой занимался подготовкой, он тем не менее ясно понимал, что хотя и оперирует набором очевидно вменяемых средств, конечная цель от этого не становится более очевидной.

Начало было положено, и, удовлетворённо разорвав на кусочки исписанный лист, развеселившийся отчего-то Михаил отправился шататься с показательно озабоченным видом по офису, дожидаясь конца оказавшегося прямо-таки рабочим дня. Поводов для радости было достаточно: на его стороне был здоровый прагматизм, который, как он всё ещё надеялся, рано или поздно, но остановит его перед лицом если не невозможности, то бессмысленности предприятия, а если нет… и если к тому же первая вербовка удастся, то, кто знает, может и стоило повнимательнее присмотреться к неожиданной фантазии. Он явно ощущал набирающее скорость движение, природу которого отчаянно силился понять.

В отличие от большинства своих коллег Михаил не очень жаловал всяческие корпоративные халявные мероприятия, поскольку они отрывали его от любимого «занятия алкоголем», как он иногда называл свою милую привычку напиваться в одиночестве. Тем не менее, новая позиция обязывала, и как ответственный сотрудник и руководитель он покорно тянул лямку.

Обычно всё ограничивалось посиделками в соседнем с офисом средней руки ресторане с наклонностью пивняка, хотя и могущем похвастаться неплохой по московским меркам кухней. Человек двадцать-тридцать коллег занимали какое-то более-менее единое пространство, которое по старой ещё советской привычке подсознательно стремилось принять форму длинного свадебного стола, во главе которого вместо счастливых молодожёнов водружали руководителя, чаще экспата, и попутно с возлияниями воздавали ему различные почести в благодарность за свою счастливую судьбу, бесплатное пиво с луковыми кольцами и надежду, что эта эйфория продлится всю сознательную жизнь.

Порядочных, сиречь западноевропейских и североамериканских, иностранных менеджеров порой слегка пугала эта твёрдая уверенность подведомственного персонала в том, что именно любимый руководитель был тем рогом изобилия, из которого сыпалась карьера, зарплата и упомянутый уже бесплатный разливной лагер. Не помогала ни ротация кадров, ни уверения самого уважаемого начальника, ни даже вся корпоративная культура, заточенная на восприятие корпорации как отдельного мощного государства, – приземлённый ум российского служащего хотел видеть объект своего обожания, трогать его и, временами и в известном подпитии, отдаваться ему бескорыстно и просто, стремясь незатейливыми пьяными фрикциями разнообразить скучное пребывание среди холодных отечественных снегов. Этому даже придумано было подходящее название – one night stand, и в этом красивом словосочетании на английском языке наше русское блядство представлялось уже чем-то утончённым и очень западным, эдакой новомодной формой взаимоотношения полов в рамках строгой на этот счёт в рабочее время деловой этики.

Надо признать, что мы, дети страны советов, прямо-таки расцветали от потока свалившихся на нас, большей частью незаслуженно, благ и опять же как дети искренне радовались каждому событию в жизни приютившей нас компании. Довольно, впрочем, скоро эти радости приелись, и уже лениво, как обязанность, потягивают морковный фрэш познавшие жизнь соотечественники, смотрят снисходительно на восторги молодых сотрудников, стерев из памяти свою ещё недавнюю вторую молодость, полную искренних обожаний и слёзных восторгов под холодный, разливной, трижды упомянутый, но, чёрт же побери, такой тогда, казалось, вкусный бадвайзер.