Андрей Казаков: Аренда-2

Потом рядом с ним оказался Архип, держащий в своих руках барабанные палочки неестественных размеров, похожие на небольшие деревянные копья. Он ловко жонглировал ими, отгоняя от себя начавших наступать откуда-то из темноты китайцев. Все они были одеты в строгие темно-синие костюмы с красными галстуками и аккуратно причесаны. Их болезненно-желтые лица сохраняли мрачное спокойствие, несмотря на то, что от каждого удара Архипа, похожего в этот момент на былинного богатыря, с ног валилось не менее десятка воинов Поднебесной империи. Они продолжали маршировать стройными рядами, и с каждым разом их становилось все больше. В конце концов Архип устал, и они смогли обезоружить великана, связав его по рукам и ногам. Окончив борьбу, китайцы уселись на пленника и принялись поедать «доширак» палочками, на которые к тому времени распались деревянные копья Архипа.

На этом месте Олег очнулся. В окно светило яркое солнце. Одежда, простынь, одеяло и подушка, были насквозь мокрыми. Он сел на кровати и понял, что чувствует себя немного лучше. Заменив белье и переодевшись, Олег снова напился малинового чаю и лег. Он знал, что в таком состоянии нужно как можно больше лежать, поэтому даже не стал готовить себе еду. Но спать не хотелось, и тогда он, вспомнив о рукописи, достал из стола тетрадь с надписью «Дублер» и погрузился в чтение.

В комнате, обставленной в стиле барочной роскоши времен правления Людовика XIV, напротив друг друга сидели и разговаривали два, на первый взгляд, совершенно одинаковых человека. Но присмотревшись, можно было сделать вывод, что один из них, развалившийся в бордовом кресле, украшенном изящной резьбой, несколько старше другого, ютившегося рядом на низком табурете. Одеты они были тоже одинаково, в строгие темно-серые костюмы, но без галстуков. Так могли выглядеть близнецы, младший из которых каким-то образом родился спустя десяток лет после появления на свет своего брата.

– Мне доложили, что на заводе ты был неубедителен, – сказал старший, глядя сверху вниз.

– На каком именно, Поликарп Прокопьевич?

– На заводе партийных жетонов.

– А, что там?

– Вяло и прямолинейно. Вот, что это, например: «На каждого человека найдется свой жетон»?

– Ну а что тут не так?

– Так-то так, но говорю же, прямолинейно. Из твоих слов можно понять, что на каждого человека, не имеющего жетона, найдется тот, у кого он есть. А это звучит, как известная всем поговорка: «На каждый хуй с винтом есть жопа с лабиринтами». Но мы не должны работать так грубо. Изъясняться надо более витиевато, ничего не конкретизируя, так, чтобы люди были довольны услышанным, но понять и потом вспомнить ничего не могли. Тебя же инструктировали.

– Да, но разволновался, видимо.

– Что значит разволновался? Надо было начать с того, что выпуск партийных жетонов – наиглавнейшая задача нашей промышленности. Что их нехватка может отрицательно повлиять на обороноспособность страны. Потому что людей, желающих вступить в президентскую гвардию, с каждым годом становится все больше и больше. Потом перейти к тому, что народ испытывает острую потребность в жетонах и требует от руководства государства повысить их выпуск, чтобы обеспечить им каждого желающего. Надо было объяснить людям, что, по статистике, большинство передовых и сознательных граждан стремятся получить жетон, чтобы стать частью единой и непобедимой общности. А из твоего разговора получается, что мы навязываем людям жетоны.

Поликарп Прокопьевич говорил медленно, после каждого предложения делая небольшие паузы. Интонации его голоса чем—то напоминали нравоучительную манеру общения телевизионного диктора новостной программы основного федерального канала.

– Это плохо. Я разочарован тобой, – добавил он вздыхая.

Потом поднялся из кресла и прошел вдоль комнаты. Распахнув тяжелые шторы, он открыл окно, повернув потертую бронзовую ручку в виде головы льва.

Вечерело. За окном крупными новогодними хлопьями шел снег, переливаясь в свете фонарей. Он уже полностью покрыл собой Красную площадь, запорошил купола Собора Василия Блаженного, Владимира Обширного и крышу Спасской башни.

– Снег на Красной площади, поземка, молчаливый пеший строй солдат, – проговорил Поликарп Прокопьевич, любуясь видом из окна президентской башни, отстроенной за Кремлевской стеной в честь присоединения земель бывшего Южного федерального округа, – за плечами тощая котомка, и набор страданий не почат…»4 4 Н. Бутылин.