Тая Воробьёва - Лофт 13. Трилогия «Закрой дверь!»

– Очередной хайп, – хмыкнул Рома. В правой руке он держал планшет и большим пальцем правой руки пролистывал ленту в сети, левой рукой протыкая вилкой горошек на тарелке. Рома любил горошек, мечта любой матери просто.

– Что такое хайп?

– Ну, типо, мода, знаешь!

– Ааа. Пойдём в кровать?

Парень послушно заблокировал длинным указательным пальцем экран телефона и легко кинул его на диван возле стола. Шантал встала, он отправился за ней в спальню.

Они занимались сексом при свете. Шантал нравилось быть такой, какой она была. Ей еще нравилось её тело, но больше всего она хотела четко различать каждую мышцу на теле Ромы. Если бы она могла, она бы стала каждым его изгибом.

Когда Рома снял трусы и опустил голову ниже ее пупка, она стала вспоминать о статье, в научном журнале. Она была о пересадке кожи. Шантал мечтала застать то время, когда пересаживать такой большой орган как кожу с тела юной легкомысленной девушки, выпавшей из окна под кайфом, станет реальным. Шантал застонала.

Когда Рома уснул, изможденный сексом, Шантал вышла из спальни, прихватив с собой макбук. Ей хотелось снова вернуться к тем исследованиям и ещё раз прочесть про пересадку кожи. Она уснула с улыбкой на устах.

– Так кому мы отдадим легкое: этому старику или шлюхе?

Варя сидела с блокнотом в руках, закинув нога на ногу. Шантал заметила небольшой синячок на ее нижней губе и несколько ссадин на задней поверхности бедра, выглядывающей из под халата. Снова бил.

– Очевидно, что ни тот ни другой не заслуживают этого дара, – продолжала Варя.

Но почему у нее такое спокойное лицо? Она привыкла или ей это нравится?

– …к тому же, она была такая маленькая. Представляешь, сделать такое из-за мальчика из соседнего класса. Господи, куда смотрели родители…

– А кто тогда достоин?

– Что?

– Кто тогда достоин пересадки, если не шлюха и не извращенец – старикашка?

– Ну не знаю… нормальные люди, которые вели нормальный образ жизни.

– Какой это, нормальный?

Варя приподняла брови. Она подумала, что Шантал не в духе и махнула рукой, мол зачем об этом говорить, если все равно кому достанется это легкое. К тому же на её зарплату это никак не повлияет. Это Рома где-то сейчас сидит и считает, сколько коробок пиццы он отвез, и светят ли ему премиальные, а Варя – нет, на её жизнь ничья смерть повлиять не может.

– Давай просто кинем монетку.

Варя оживилась от предложения Шантал, и опустила ногу с колена, плотно поставив ноги на пол. Игры она любила. Тогда понятно все про синяки. Хоть что-то этим утром Шантал стало совершенно ясно.

– Орёл – старику, решка – ночной бабочке.

Варя кивнула. Шантал растегнула монию сумки и порылась во внутреннем кармане. Достала оттуда 10-рублевую железяку, потом недовольно уставилась на Варю и все-таки достала рубль. Стальной цвет успокаивал её.

Шантал подкинула монетку. Они с Варей завороженно доли секунды смотрели как она летит и, наконец, приземляет обратно на тыльную часть ладони Шантал. Орёл. Значит, борьба.

– Пффф… – разочарованно протянула Варя.

Шантал пожала плечами и, отправив Варю порадовать больного, начала принимать пациентов.

«Плоть от плоти»

Искра огня от бака опалила ей ресницы. Она недовольна хмыкнула. Согревая ладони, она думала о прошлом вечере. Что – то из него ей все-таки понравилось.

У неё была привычка задерживаться в прожитых моментах. Не на день и на месяц, а на года. Она получала удовольствие, переживая боль снова и снова. Психологи называют это мазохизмом. Расстройство, которое способно уничтожить изнутри. Поэтому

Она нашла другой выход – переживать боль через своих жертв.

Она поправила выпирающий локоть в баке палкой. Огонь тут же охватил кожу и она начала темнеть. Девушка втянула запах ноздрями.

– Нет, опускаться до такого я не буду, – сказала она вслух и направилась к дому. Ветер дул в его сторону, и когда девушка закрывала за собой дверь, четко увидела, как в свете заката запах человеческой горелой кожи впитывается в ее волосы. Ее зрачки расширились, она облизнула губы и широко улыбнулась. Ее зубы были окрашены в красный.

Ужин закончен.

Помещение было погружено в зеленовато-тусклый свет. Оно напоминало цех для разделки мяса. Стройная маленькая фигура в сером топе и синих джинсах стояла спиной к обстановке, завязывая вокруг себя серебристый фартук. На ногах девушки были обуты белые кеды в красный горошек.

– Давай представим, что ты только что родился и волен выбирать себе любую жизнь. Чем бы ты тогда занялся? – спросила она, не оборачиваясь.