Дмитрий Гаврилов - Американские горки. Рассказы и повести

Отовсюду воняло нафталином и сыростью.

– Что за г… Ого! – Никита Тимофеевич спохватился и не дал едкой характеристике вырваться наружу. – Так и отдаёт античностью.

– Ты, дружок, иногда как брякнешь, не подумав! – снисходительно улыбнулась Кассиопея Игоревна. – Ну, откуда, посуди, дурашка, взяться здесь древностям. Так, банальный ширпотреб середины двадцатого века. Ничего ценного, одним словом. И вообще, всё это давно отписано Министерству культуры.

– Кому? – поднял брови Ермолаев.

– Тебя это удивляет?

– А зачем?

– Когда меня не станет, они откроют здесь дом-музей моего покойного мужа.

– А-а-а, ясно…

После светской беседы по законам жанра должны следовать развлечения, и Никитка тут же не преминул напомнить, что даме давно пора перестать сотрясать тирадами воздух, а принять душ и облачиться в какой-нибудь эротичный наряд. И Бирюлёва-Ясенева, согласившись с необходимостью скорейших гигиенических процедур, сразу вслед за оными гарантировала сюрприз.

Ермолаев истомился под дверью, пока женщина нежилась под душем, позаимствовал со стола скатёрку, постелил её на немытый пол и прилёг таким образом, чтобы удобнее было шептать в щель скабрезности, от коих однозначно бы сделались пунцовыми даже самые матёрые из амстердамских жриц любви.

Но Кассиопея Игоревна и ухом не повела. Она вышла из ванной уже в брезентовом плаще, с вместительной корзиной в руках и властно приказала следовать за ней в лес.

– Обалдеть! – пронеслось в мозгу у Никитки. – Она желает совершить акт в условиях дикой природы! Прям на опушке или будучи привязанной к дубу! А под плащом же, поди, и нет ничего?! Я помогу тебе, сладенькая! Я спасу тебя! Как трубадур из «Бременских музыкантов» спас короля… Блин, вот причём тут трубадур с королём?!

Ажитация чуда мгновенно привела Никитино либидо в полную боевую готовность, и он, временами даже чуть опережая женщину и не обращая внимания на то, как быстро пачкаются его белоснежные одеяния и как больно стегают и царапаются ветки, устремился в самую чащу.

Непогода тем временем приближалась, и вскоре небо затянуло огромной тучей. Полило как из ведра, и пара остановилась посреди поляны.

– Давай здесь, – мужчина, весь чумазый с головы до пят, потянулся с поцелуем.

– Подожди, сначала – грибы. Ты только посмотри, как много опят! – завороженно огляделась по сторонам Кассиопея Игоревна. – Эх, нажарим…

– Ты совсем дура, что ли? – всё, включая приподнятое настроение, у Никитки разом так и упало.

– Да. У меня и справка есть, – дама извлекла из кармана плаща и протянула бумагу с треугольной фиолетовой печатью специализированного медицинского заведения. – На, читай.

– Форма номер… Вот едрить-колотить… А я, тупица, всё думаю, что ж с ней не так! – Ермолаев выхватил из рук ненормальной корзинку и замахнулся, чтобы больно ударить, но сжалился над убогой и передумал. – Не звони мне больше!! Никогда!!!

Мужчина стремительно вернулся на дачу, мстительно справил малую нужду в вазу с полумёртвыми флоксами, чем ненадолго оживил их, выкатил со двора авто и не солоно хлебавши устремился в город.

Кассиопея же Игоревна тем временем самозабвенно срезала перочинным ножичком добычу и складывала её в кузовок…

Лампа на приборной панели, не мигая, горела уже с полчаса.

– Надо бы топлива долить, – сообразил, наконец, раздосадованный Никитка и свернул на популярную сетевую заправку. – Полный бак девяносто пятого, пожалуйста.

– Наш фирменный, «Супер Спиди Форсаж», не желаете попробовать?

– Нет.

– Стёкла протереть?

– Нет.

– Фары?

– Нет.

– Незамерзайка?

– Ты дебил? У тебя в мозгу снег выпал? Ты где зиму увидел? Какая незамерзайка? – рассвирепел Ермолаев.

– Ой, неувязочка, – услужливый работник заливисто расхохотался и принялся откручивать непослушную крышку бензобака, с теплотой вспоминая о лежащем в шкафчике раздевалки недокуренном косяке.

Оплатив бензин, всё ещё злой, как собака, Никита Тимофеевич направился к машине. Тут он краем глаза заметил, как на противоположной обочине затормозил мотоцикл с коляской. С него слезла неуклюжая, похожая на винный курдюк женщина в танковом шлеме и потрясла выбивавшимися из-под головного убора намокшими, длинными, седыми патлами.

Лицо наездницы показалось Никитке до боли знакомым. Его мозг начал судорожно перебирать отложившиеся в голове женские образы и вдруг… Бинго!

– Не может быть… Ашхен? Да, ладно! Ну и уродина! Как же я смог тогда? – парень поморщился. – Фу-фу-фу!