Николай Кузнецов - Made in RUSSIA. Сборник рассказов

– Ой, кто это? – визжит Лизка, – собачка? Ты ее мне подарил? – Ее от природы большие глаза стали просто огромными синими блюдцами.

– Щенок. Точнее будет сказать: «Щен четыре, два, один», – говорит загадочно папа.

– О-го, – на сцене появляется мама, – что это?

– Папулечка мне собачку принес, – докладывает Лизка. Схватив щенка обеими руками, не знает, что с ним дальше делать. – Щен четыре, три, тьфу два, не помню-ю-ю. – длинные ресницы задрожали, а глаза девочки уже были готовы наполниться слезами…

На помощь дочери приходит папа.

– Лиза положи собачку на пол, раз! – Зачем реветь, два! Ты уже большая девочка, три! И умеешь считать до пяти. Теперь считай, сколько ножек?

Пухленький щенок был положен на пол, немедленно перевернут кверху пузиком и обследован.

– Одна, две, три, четыре, – доложила Лизка.

– Сколько ушек?

– Две ухи, ой, два. – Весело вертит щенком девочка.

– И остался у нас? – Мама вступает в игру, – остался у нас, кто?

– Хвостик, наверное. Один хвостик. Ой! – снова визжит Лизка, – четыре ноги, два уха, один хвостик. «Щен четыре, два, один», – схватив щенка в руки, девочка весело уносится вместе с ним в гостиную, показывать подарок гостям. На полу в прихожей осталась маленькая лужица…

…Щенка назвали Бусей. Он вырос большой и лохматый. Лиза очень любит с ним гулять. А еще она любит вместе с мамой подстригать собаку. Бусю стригут два раза в год. Один раз осенью, чтоб грязи меньше таскал. А второй раз весною, чтобы не было так жарко летом.

Сашка, девять лет. Если не смотреть на его лысую голову, марлевую повязку на лице и капельницу за спиной, обычный мальчишка, коих на улицах наших городов не счесть. Но, его «взрослый» взгляд сразу выдает его. Взгляд мужика, много повидавшего в этой жизни и это пугает.

Строки в медицинской карте, сухи и беспощадны в своей научной жестокости. Это для нас обычных людей слова: «саркома Коши, энфизема, астроцитома» не означают буквально ничего. А все пациенты этого отделения знают, что означает каждый термин. Что, кому и сколько…

Сашка сидит, держа в руках игровой контроллер. Сегодня к ним в детское отделение привезли подарки. Саше и его подружке Марине более всего понравилось играть на новенькой приставке «Сони плей стейшен четыре».

– «Гта пять», это очень крутая игра, – говорит мне Сашка, – можно играть, ловить бандитов. Или, наоборот, убегать от полиции. А еще мне нравится гулять по американскому городу. Ведь я никогда там не смогу побывать. Полазить по заборам, прыгнуть с крыши небоскреба в Таун сити, полетать на вертолете, на катере проплыть под мостом и угнать мотоцикл у босса мафии…

– У меня «химия» не такая сильная, как у Маринки. Я после процедур могу ходить, через два-три часа. А Маринка полдня валяется, – говорит мне Александр, – а потом вечером будем смотреть телевизор или в соньку резаться…

– Дядя Коля, ты скажи, а какого это быть взрослым?

– Ну, ты брат и спросил? Блин, а ведь и в самом деле, даже и не знаю что сказать. Ну, в школе учился, учился. А потом бац и кончилась школа, пошел работать, а после армия. Вот, наверное, тогда и стал взрослым, хотя, кто его знает…

– А у нас вчера один мальчик вылечился, совсем-совсем и его домой отправили, – ровно и монотонно сообщает мне Сашка, – а два дня назад умерла одна девочка из Тольятти. Ей денег не собрали на операцию в Германии. Мой доктор говорит, что у меня ситуация не критична и после курса химию я пойду на поправку. Врет, конечно, я сам слышал, как они в ординаторской говорили, что у меня, начался необратимый процесс и химия мне не поможет…

– Ты это парень давай, не слушай всякую фигню. Тебе сказали пройти курс, вот и пройди его. А там еще что-то новое придумают…

– Ты только маме не говори, дядя Коля, пообещай мне! Ей очень тяжело, я вижу. Ты ей поможешь, ладно? Потом после всего…

– Саня, так, давай отставим этот разговор, еще не вечер. А вот когда ты выздоровеешь, мы вместе с твоей мамой купим тебе велосипед, и ты сам поедешь по улицам нашего большого города… Самый-самый красивый и большой велосипед, какой только найдем в магазине…

Кошка медленно шла по больничному коридору. Вот уже несколько лет, она бродила по ночам в детском отделении. Днем она появляться на глаза остерегалась, ввиду суровости медицинских порядков и строгости начальства. А по ночам добрые медсестры, зная, что придет их любимая кошка, всегда оставляли для нее плошку с теплым молочком.