Сергей Луначарский - Мальчик в персиковом доме

Перед выходом из дома я так и не встретил родителей. Их комната была заперта, а в ванной не горел свет. Скорее всего, они спали. Я не стал стучаться к ним и открыл дверь квартиры, ведущую в коридор с лестницей.

Выйдя на улицу, я моментально погрузился в новую для себя среду. Тёплый туман обнимал меня со всех сторон. Вся открытая кожа покрылась мельчайшими капельками влаги. Воздух был свежий, но настолько плотный, что казалось, если вдруг упадёшь, ты не полетишь навстречу жесткому асфальту, а медленно спустишься и возле самой земли зависнешь в воздухе. Моя толстовка моментально стала тяжелее.

Уже привычная мне, дорога приобрела новый облик. Дальше десяти метров ничего не было видно. Всё вокруг стало каким-то божественным и белым. Только очертания знакомой церкви были видны довольно чётко, но циферблат её часов я разглядеть не смог. Школьный автобус ещё не приехал. Я не стал его дожидаться и сразу направился в класс экономики.

Класс экономики находился на последнем этаже нового корпуса в самом конце коридора. Сегодня я надел кеды, и поэтому шел почти беззвучно. Серый кафель на четвёртом этаже казался значительно новее кафеля на втором. Вдоль стен коридора стояли разные светло и тёмно-зелёные фикусы (все они были разного вида и разного размера).

Я легко открыл дверь нового класса. В классе на первой парте уже сидела Ника. Я почувствовал дежавю. Её черные волосы сегодня были уложены в две аккуратные французские косички, закреплённые резинками, повторяющими цвет волос. На ней была тонкая белая блузка. На чёрной юбочке невозможно было найти ни одной пылинки. Когда я зашёл в класс, она быстро оторвалась от чтения и с улыбкой посмотрела на меня.

– Привет, – я тихо поставил рюкзак на парту слева от неё. Ника улыбнулась ещё шире, встала и, сняв свои правильные очки, быстро подошла ко мне. Она дотронулась правой щечкой до моей, затем левой и снова правой. Я забылся на некоторое время. Раньше, мне приходилось делать бис только со своими родственниками или с очень близкими друзьями и то только на своём дне рождения. Мне вспомнилась щетинистая щека дяди, потная щека моего лучшего друга. Ла бис всегда был для меня чем-то отвратительным, неизбежным и уже изжившим себя методом оказания уважения. Но здесь было совсем другое. Маленькая щечка Ники была гладкая и нежная, а звук который издавали её губы при нашем прикосновении, едва ли походил на чавкающий звук губ моего полного дяди. Теперь её глаза смотрели в мои, а свои ручки она прятали за спиной. В одной она держала книгу, пальцем зажав страницу, на которой остановилась. Мне показалась, что сегодня она стала немного выше, чем была вчера.

– Привет. – Ника быстро присела обратно за свою парту. В книгу она аккуратно вложила закладку, до этого момента лежавшую на парте. Её личико было такое же холодно-белое и спокойное, как и всегда, но её глаза стали другими, не такими, как были вчера.

Не найдя, что ответить я отвернулся к своему рюкзаку. Учебник экономики оказался тяжелее остальных и настолько глянцевым, что, когда я доставал его из рюкзака, он два раза выскользнул из моей левой руки. Тиканье настенных часов за моей спиной невероятно напрягало меня и заставляло отсчитывать сорок секунд. Неожиданно, из моего рюкзака выпала термокружка, но, не открывшись, осталась лежать на полу.

– Я подниму. – Ника подняла и отдала кружку мне в руки.

– Спасибо. – Моё спасибо прозвучало очень тихо, и я повторил его для надёжности, но теперь ещё тише.

– Почему ты сегодня в толстовке и футболке?

– На улице туман, и я подумал, что будет прохладно. А что?

– Ты говорил, что ты любишь строгий кэжуал, – говоря последнее слово, она запнулась. Я сделал вид, что задумался и ничем не ответил. Время будто остановилась, и на часах замерло без семи минут восемь. Я чего-то ждал, и ожидание было мукой. Глаза Ники больше не были странными, а стали абсолютно правильной формы. Она крутила в руке ластик. Ластик был самый обычный с двумя разными концами. Выражение её лица, по которому легко читались все эмоции, на этот раз не говорило ничего определённого.

Дверь в класс отворилась сильным пинком.

– Хей, кто посмел сесть на место самого Строми, Великого наследника трона Австралии? – голос Строми звучал максимально наигранно и тупо. На его голове была корона, неаккуратно вырезанная из тетрадного листа.

– Я сейчас уйду.

– Нет, если хочешь, оставайся.

– Я сейчас уйду. – Ника пересела на место за моей спиной. За Строми стали входить остальные.