Виктор Авива Свинарев - Воспоминания человеческого детёныша о Великой Битве кромешной

Один из столиков буфета располагался как раз напротив автобусной площади, и можно было не бояться, что нужное уедет без нас. Но мы и не боялись. Буфетчица, тетя Клава, если что предупредит, а если что не так, то возьмет и остановит все движение на своем любимом автовокзале. И стол, за которым мы стоим, это наш стол. Это правило тетя Клава соблюдает свято. Потому что она всегда относится к моему другу, да и ко мне заодно, с уважением.

И это она, сама, уже в третий раз подряд сметает крошки с одного края стола. Это она затем, чтобы увидеть мою правую руку, перевязанную бинтом. Осколочное ранение и перелом, и все это приобретено на бойкой Украине. А спросить ничего нельзя, доктор очевидно, заранее успел предупредить всех тут. Вот почему я все ем левой рукой, как в кино про олигархов.

– Смотри! – предупредил я.

Это посреди утренней воскресной толчеи я наметанным артиллерийским взглядом засек группу, что целеустремленно бродит по всему автовокзалу. И что путь они понемногу держат в нашу сторону. А вот этого я и побаиваюсь, потому что это дети из ближайшего к нам детского интерната. Вон там его стены, высокие и глухие, правда, уже без колючей проволоки стоят нерушимо. Это наша общая боль.

В прошлой России интернаты то по нашей общей бедности были заодно со всеми. Те, что сейчас, от нашего кривого, неумеренного богатства, и они, как та горсть ненужных копеек, которую опереточный депутат кидает в шапку опереточного нищего. И это то самое, которое, унижает нас всех. Как хамская дедовщина в одном взводе унижает всю роту во главе с командиром.

Уж что-что, а я сразу понял, что это слаженный коллектив. Я в таких коллективах тоже бывал и до сих пор работаю. И частенько девочки, которые вечно командовали мной, ругали меня и сами верили в то, что это хорошо. Вот и у этих точно также. И в этой группе, у каждого свои обязанности. Пока одна держит коробку, другая говорит, мальчик же следит за обстановкой в зале автовокзала.

Их трое, две девочки и мальчик. Именно сейчас они держит курс нашему столику окончательно. Это мальчик дернул за руку девочку и глазами показал на наш стол. Я же сейчас смотрю совсем в другую сторону. И чувствую я, что мы это последний шанс у них. Везде им только отрицательно качают головой, хотя иногда в коробку заглядывают. Интересно, что в ней такого. Ага, они идут точно к нам!

Но мы не просто стоим, а как все, пьем свой рабочий напиток: – крепкий кофе. Нам-то можно, а вот им ни в коем случае. Но они подошли не сразу, а еще чуть покружили по автостанции, еще пробовали подходить к пассажирам, а те уже просто отнекивались от них.

– Что ты там все высматриваешь? – спросил друг. – Я тоже хочу.

– А вон видишь, трое. Идут к нам!

– Обязательно! – сказал доктор.

И только я кивнул их в сторону, как они тут же направились строго на наш столик. Естественно мы давно были в поле их внимания. Еще бы они не увидели нас. Они себе уяснили, как буфетчица тетя Клава, к нам относится. А еще видят, что мы спокойные, хорошие люди, которые всегда защитят, что маленьких, что женщин, что свою Родину. Но, это я так, к слову.

Мне интересно, потому что мне хочется поближе увидеть коробку, та самая, что никак они не могут выпустить из рук. И передают строго по очереди, почему-то каждому хочется поносить ее. Они останавливаются перед нашим столиком. Расчет верен. Что у нас, что у них.

Мой друг тоже их увидел и двигает свой рыболовный рюкзак, чтобы освободить место нежданным гостям. Мы здесь просто пьем кофе. Сейчас будет наш автобус.

– Ну и как вас звать?! – не выдерживает мой друг. – И что вы тут делает в такую рань?

Это он так намекает, что не хочет увидеть в этой компании побирушек, хулиганов вокзальных.

Они отвечают и последнее глоток кофе застревает у меня в глотке. И если парня зовут, как доктора, то девочки носят имена наших жен. Причем, та самая, что с конопушками, и поэтому особенно симпатична мне, носит имя моей жены. Теперь, мы двое взрослых мужчин, в их власти, и ничего тут не поделаешь!

Они стояли перед нами, а мы смотрели на них. И я вспомнил, как люблю свою жену. Раньше то было недосуг. Но прошло мгновение и все это остается позади, я вдруг вижу одну преудивительную общую картину. Из коробки доносится непрерывное пищание, и, как только была откинута крышка, видим, что на чистой белой тряпочке в глубине коробки лежат единой кучкой четыре самых разных по цвету щенка. Каждый щенок по очереди поднимает свою собачью головку с ушами и пищит нежной розовой пастью.