Виталий Беспалов - Ксения, которая скоро умрёт. Хроники Петербурга курильщика

В школе у меня была Кристина – высокая для своих лет темноволосая девочка со смачной фамилией Дранко, которая с первых же дней первого класса обеспечила ей обидных прозвищ на десять лет вперед. Она, как и я, была очень спокойной и безобидной, по крайней мере, до седьмого класса, когда вдруг неожиданно для меня начала курить. Просто чтобы не казаться такой уж белой вороной перед всеми остальными. И если все наши одноклассницы и одноклассники прятались по подъездам или за гаражами, то Кристина закуривала, как только пересекала школьный двор. «Даже я – девочка – уже курю, а ты нет!» – гордо говорила она, чем безумно меня злила.

Друзей-пацанов у меня не было, но изгоем я не стала, никто меня не задирал. Думаю, меня просто считали чокнутым чуваком, с которым лучше не общаться. Это меня устраивало.

Вообще школа меня не особо напрягала. Только уроки физкультуры я терпеть не могла, начиная с душных раздевалок и кончая сдачей нормативов. Особой физической силы во мне никогда не было, лет после девяти я стала сильно прибавлять в росте, превратившись из пухлого ребенка в высокого и тощего с узенькими запястьями. Когда мы где-то раз в полгода сдавали нормативы на подтягивание, я была готова провалиться сквозь землю. Дважды в год физручка называла мою фамилию, я подходила к шведской стенке, цеплялась за перекладину и под презрительные возгласы одноклассников болталась на ней, не способная сделать ни одного подтягивания. Все свистели, улюлюкали, а мне хотелось рыдать, так как мои тонкие руки просто не в силах были поднять мое щупленькое тельце.

Да, вы уж извините, что я о себе все в женском да в женском. Сейчас мне уже некомфортно писать «я был», «я пошел», «я сделал». Может, это кажется глупым, но я не знаю, как лучше. Понятно, что тогда я вообще еще ни о чем не думала – по сути, обычный пацаненок, не так чтобы уж многим отличался от других. Только учился неплохо, мяч не гонял, в куклы не играл, девчонок за волосы не дергал и вообще мало с кем общался.

Моя нынешняя подруга Оля рассказывает, что с детства любила втайне от родителей надевать платье своей сестры, играла в ее куклы, в школе пряталась от мальчиков в раздевалке для девочек и много всего такого. У меня было совсем не так. Лет до четырнадцати я ни о чем таком не думала, мне было неинтересно общаться с мальчиками, было неинтересно общаться с девочками. Ни солдатиков, ни куколок – я только читала книги и рисовала.

Пыталась проектированием заниматься. Лет в двенадцать бродила по коридорам нашей грязной пятиэтажки и рисовала план здания. Мама меня тогда отругала. Сказала, что я ерундой занимаюсь и вообще «сейчас в стране теракты везде, террористы выкрадут твои рисунки и смогут нас взорвать». Тогда я еще часто верила маминым словам и зареклась больше никогда никаких чертежей не делать.

Но все поменялось, когда мне было четырнадцать лет. Я тогда училась в восьмом классе, и нас на весенних каникулах возили в Петербург. Я ехать не хотела, да и у мамы денег не было меня туда отправить. Но вышла какая-то странная и сложная комбинация: моя учительница по русскому Татьяна Борисовна дружила с мамой моего отца (моей бабушкой то есть) и рассказала ей о поездке. Так о ней узнал мой батя и через Татьяну Борисовну переправил мне деньги на поездку. Сам он тогда уже то ли в Москве, то ли в Питере жил, мы с ним не встречались, на малую родину он не приезжал.

Комбинация эта странная потому, что его родители ненавидели мою мать и их ненависть распространялась на меня тоже. Ну, даже не ненависть, а просто игнор: «он нам не внук». Так как мама и со своими родителями тоже была в какой-то давней ссоре, то бабушек и дедушек у меня по факту не было.

Папа у меня мужик неглупый. Он знал, что если отправит деньги своей бывшей жене и по совместительству моей маме, то ни в какой Петербург я не отправлюсь – она их пропьет (в ту пору она выпивала уже почти ежедневно). А так хитрый трюк: деньги поступили напрямую в школу, поездка оплачена, и мама уже ничего с этим не может сделать. Позлилась, конечно, типа «да на кой черт тебе этот Питер!», но отпустила. Для меня это вообще стало первой поездкой куда-то дальше Петрозаводска, который в часе езды от нас.

И вот я гуляю по Петербургу, любуюсь его домами, черчу у себя в блокноте схемы улиц (террористов я к тому времени бояться перестала, да и не станут же они такие красивые дома взрывать). Наша тогдашняя класснуха Зоя Альбертовна на меня ругается, видите ли, я отстаю от стройного нашего ряда. Кристина меня тоже подкалывает: «Какой ты, Женя, придурок, снова что-то чертишь…» А мне все равно, хожу, смотрю, черчу что-то.