Владимир Шевелев - Камень. Повесть

Мирон сжал кулаки и отвернулся в сторону. Клянусь, на секунду показалось, что его глаза увлажнились. Я сконфузился и не поверил своим близоруким глазам. Быть того не может, чтобы сам Мирон, мечта всех девчонок с факультета, дал слабину. И причиной послужила какая-то Вика, пусть даже и его жена. Творилось что-то немыслимое.

Опьяневший Мирон задумчиво смотрел куда-то вдаль, не произнося ни звука.

– Но теперь всё нормально. Я справился, – Мирон ответил на незаданный вопрос. – Бесит меня только одно. Зачем обманывать? Ну расстанься ты со мной – и вперёд.

– Порода такая.

– Да нет там никакой породы. Просто сука, – подытожил он и нахмурился.

Ближе к полуночи, изрядно пошатываясь, мы вышли из ресторана и направились на набережную подышать свежим воздухом. Конечно же, это всего лишь фигура речи, никакого свежего воздуха в августе в Волгограде не найти даже с наступлением темноты.

Мы брели по неровным асфальтовым дорожкам вдоль аллеи обрубленных тополей. Жёлтые фонари горели тускло и безрадостно. От скамеек, забитых тёмными силуэтами, доносился приторно-сладкий запах сигарет. По лицу стекал липкий пот, и я осторожно смахивал его ладонью и вытирал влажную руку о джинсы. От духоты и алкоголя волнами накатывала тошнота. Я чувствовал себя так, будто меня посадили в бочку и выбросили в открытое море. Сдерживая позывы к рвоте, я дышал носом и задирал голову вверх, непостижимым образом пытаясь освежиться.

Всё чаще мы ловили на себе косые взгляды полицейских, патрулировавших набережную. Хотя шли мы в основном молча, наше состояние выдавала нетвёрдая походка. Пора было убираться восвояси, и Мирон вспомнил об уютном баре недалеко от центрального рынка, куда мы иногда захаживали в студенческую пору. После двух литров пива и нескольких стопок травяного ликёра выпивать мне больше не хотелось, но перечить человеку, пережившему измену и развод, я не посмел.

Пока мы ковыляли по пустынной центральной улице, Мирон вернулся к главной теме вечера.

– В общем, такие дела, – сказал Мирон, проглатывая окончания слов. – В субботу у неё свадьба, в Питере. Надо нам успеть добраться туда и всё сделать.

– Не понял, – я икнул и наморщил лоб. – Почему в Питере?

– Она выходит за какого-то бородатого программиста. Такого, знаешь, пухлого хипстера. Вот он из Питера.

– А как же фармацевт?

– А, тот… – Мирон устало махнул рукой. – Это уже перевёрнутая страница её биографии. Нас, рогатых, много.

Я попробовал свистнуть, но вместо этого издал неопределённый жалобный стон.

«Почему Мирон делает вид, что я уже согласился участвовать в этой авантюре?» – думал я и прислушивался к тому, как гулко ухало сердце.

В тесном баре без вывески, где помещалась лишь стойка и винтажный музыкальный автомат, мы опрокинули по бокалу виски, отчего фоновый шум в ушах стал ещё громче. Мирон вяло пытался справиться с ярко подсвеченной машиной, но поставить «хорошую песню» не получилось. Мы вышли из бара и вскоре забрели в тёмный тихий дворик, заставленный автомобилями, где уселись на скрипучую карусель на детской площадке. Это последнее, что я помню о том дне…

Разбудил меня звук приближающегося поезда. Привычным движением я накрыл голову подушкой, но это не помогло. Мне всё-таки пришлось подняться и отключить сигнал будильника. Неведомым образом я, помятый и отёкший, оказался в своей комнате. Мне было паршиво: мучила жажда, голова превратилась в ненужный и адски тяжёлый аксессуар, а во рту, похоже, кто-то сдох. На полу, возле торшера, валялась моя вчерашняя одежда, на ногах чернели зловонные носки. Похоже, не хватило сил их снять.

Родители о чём-то разговаривали на кухне. Судя по аппетитному запаху, мать сварила кофе и приготовила гренки. Я постарался незаметно прошмыгнуть в ванную, но столкнулся в коридоре с отцом. Он обжёг меня недобрым взглядом.

– Богемно живёшь, сынок, – вздохнул отец. – Алкаш тот, кто после пьянки не идёт на работу. Помнишь об этом? Давай собирайся.

Желания спросить о том, как вчера я оказался дома, не возникло.

Приняв холодный душ, я немного взбодрился, но вдруг меня кольнула неприятная мысль. Я не мог вспомнить, чем закончился вчерашний вечер и, самое главное, согласился ли я на сумасшедшую просьбу Мирона испортить свадьбу бывшей жены. Тревожное предчувствие поселилось в груди. На полу я нашёл почти разряжённый телефон и прочёл сообщение от Мирона: «Спасибо, что согласился. Позвони, как оформишь отпуск. Я уже купил билеты на поезд, выезжаем сегодня в час ночи».