Игорь Яковлев - Первоклашка

Захар на какое-то время будто бы погрузился в транс. Он довольно долго сидел, глядя на листок в том месте, где подписалась Лиза. Потом, почти не чувствуя тела, на «автопилоте» дошёл до кухни, и, заварив чай, уставился неподвижно в какую-то точку на стене. Он долго размышлял над происходящим. Чай так и остался нетронутым… Захара не то, чтобы посетила мысль о самоубийстве. Нет, просто, ложась в ту ночь впервые с незнакомым чувством одиночества в знакомую постель, он очень искренне подумал: «Вот бы завтра утром не проснуться…»

Глава 4

Однако утром Захар проснулся, как просыпался до этого бессчётное количество раз. Яркое утреннее солнце, пробиваясь сквозь тюлевые занавески спальни, бесцеремонно светило прямо ему в глаза. Немного ошалев от этого «звенящего» яркого света, Захар вначале зажмурился, а потом недоумённо сел в кровати, медленно обозревая всё вокруг. Он не сразу понял причину беспокоившего его недоумения. И только когда взгляд Захара упал на вчерашнее письмо Лизы, оставленное на тумбочке, ему стало ясно: мир ведёт себя несоответственно его представлениям! Ведь, учитывая всё, что происходит сейчас в его жизни, мир должен поблекнуть, окраситься серыми, или даже чёрными красками, замереть и перестать двигаться, всячески подтверждая ужас, безысходность и трагизм происходящего! Все вокруг, с печальными лицами, должны теперь сочувственно кивать, когда он будет рассказывать о невыносимой доле никому не нужного человека, сочувствовать ему и изумляться, как он вообще находит силы оставаться в живых и даже приходить на работу! А тут – полное несоответствие окружающего тому, что сейчас переживает Захар: это бешеное солнце, не оставляющее места печали; эти стаи ненормальных птиц, просто заливающихся, как нарочно, на ольхе за его окном. И даже на семейных фотографиях все улыбаются по-прежнему, как будто ничего страшного не произошло! Разозлившись на окружающее пространство, Захар вдруг понял, что и сам уже не чувствует трагизма происходящего в той мере, в которой, по его представлениям, «положено» его ощущать в данной ситуации. Он изумился этой новизне собственных переживаний, и, зайдя в ванную, даже внимательно посмотрел на себя в зеркало, как будто сомневаясь, он ли это вообще? Из стекла на него глядело небритое лицо некогда симпатичного, но теперь явно стареющего, очень усталого мужчины с отёкшими веками, морщинами на щеках и вокруг глаз, небрежно разбросанными по лбу волосами с предательски сверкающей проседью. «Ну и рожа!» – привычно произнёс Захар, обратив внимание ещё и на проявляющийся в последние пару лет животик. После «досмотра» тела, тут же напомнили о себе физические ощущения в нём. И, надо откровенно сказать, радости хозяину эти ощущения нисколько не добавили. «Налицо явные симптомы хронического отравления» – признался сам себе Захар, морщась от ноющей болезненности где-то справа под рёбрами, и периодически подступающей тошноты. Голова гудела при малейшем движении, тело дрожало, а сердце, казалось, собирается поскорее выскочить из грудной клетки и убежать прочь от неразумного хозяина. Впрочем, в последнее время подобные состояния уже начали становиться привычными для Захара. Глядя на свои руки по утрам, он вспоминал шутку, сказанную кем-то в студенческие годы после одной из бурных вечеринок: «единственное, что я сейчас смогу сделать по хозяйству – это посолить салат». Уже много раз Захар давал себе утреннее обещание «больше не пить», которого хватало лишь до вечера. На следующий день вместе с физическими мучениями приходило раскаяние, и какое-то время Захар обходился без спиртного. Но постоянное пребывание в одном и том же кругу нерешённых проблем и наступающей, как следствие этого, невыносимой «усталости от жизни», приводило к новым и новым срывам. Другого выхода из сложившейся ситуации, кроме как «расслабиться» привычным способом, Захар не видел. Да, честно при- знаться, уже и не искал. Несколько его попыток заняться собственным бизнесом не принесли ничего, кроме денежных долгов. Домашний ремонт и благоустройство дома требовали постоянных вложений, что приводило Захара в уныние. Проводить больше времени с любовницами он не мог, опасаясь дополнительных неприятностей с женой, и особенно – огласки и непременно следующего за ней общественного порицания с крушением положительной репутации среди коллег и знакомых. Дочь свою он любил, однако запаса отцовских чувств ему хватало ненадолго, их совместное времяпровождение становилось скучноватым, и Даша, интуитивно чувствуя это, не особо тянулась к папе. Когда-то Захар ещё увлекался спортом, регулярно посещая спортзал с бассейном, но постепенно и эти занятия стали всё чаще приносить не «мышечную радость», а дополнительную усталость, и его интерес к тренировкам стал угасать. Путь же от работы к дому через пивную был лёгким, быстро отвлекал от насущных проблем, да, к тому же, помогал немного «облегчить» бремя бытия, разделив его в разговорах с «понимающими» и «уважающими» его людьми…