Е. Пхайко - Взгляд в прошлое

Глаза женщины вспыхнули надеждой и она, подав руку врачу, заспешила к машине. Александра Филипповна пошла следом, прихватив пакеты и сумку.

– Разрешите мне поехать с вами, – обратилась она к врачу.

– Хорошо. Садитесь. Ваша помощь может оказаться как нельзя кстати в данной ситуации.

– Ну пока, Валюша, – и шепотом добавила: – Разузнай, что сможешь, об этом козле. А я подключу общественность… Второй раз на ее пути может не оказаться таких как мы с тобой, – она похлопала ее по спине и села в машину.

Наталия Борисовна сразу же погрузилась в беспокойный сон.

…Она снова бежала через золотой туман, бежала и кричала. Спустя много лет, а может, через минуту она услышала слабый далекий голос, называющий ее имя. Она откликнулась, но больше не услышала его. Затем она увидела величественный замок, маячивший сквозь туман. Такие постройки часто встречались в окрестностях города, но эта была куда больше любого замка варварских королей и возведена из малинового драгоценного камня, похожего на тот, что называют «драконьей кровью». Ступени золотой лестницы вели к огромной, массивной двери у которой стояли двое рослых воинов в усыпанных самоцветами доспехах. Они повели ее по фантастическим коридорам, по полам, инкрустированным жемчугом, хрусталем и драгоценными металлами. Вдоль стен стояли открытые сундуки, наполненные всеми сокровищами, какие только мог вообразить варварский мозг. Бесшумно скользили слуги, выполняя приказы, воздух был тяжелым от благоухания пряностей.

Ее привели в огромную комнату, где пировало множество людей. Там были музыканты, певцы, танцовщицы и танцоры. Над криками и шумным весельем восседал мужчина. Его высокий трон был сделан в виде серебряного дракона с распростертыми крыльями и украшен драгоценными камнями. Он пил вино из золотой чаши и следил за пирующими. Одетую как королева, Наталию Борисовну подвели к трону и усадили рядом.

Сквозь шум пира к Александре Филипповне пробился крик ее новой знакомой. Муж вскочил на ноги.

– Ты хочешь остаться здесь? – спросила она Наталью Борисовну, и все головы повернулись к женщине, стоящей у двери

– Я хочу сейчас же уйти отсюда. Если нет – я хочу умереть.

Она поднялась с трона. Лицо мужа потемнело от ярости. Он схватил Наталью Борисовну своими громадными ручищами и зарычал:

– Ты останешься со мной. А ты, – он свирепым жестом указал на женщину, – убирайся с глаз моих! Или я убью вас обоих!

Наталья Борисовна увидела, что стражники, прислуга и пирующие с горящими ненавистью глазами приближаются тесной толпой к Александре Филипповне. Черный страх наполнил ее существо, и она, вырвавшись, кинулась к женщине.

И тут… Стены замка зашатались, потекли, как красная вода. Взмокшее от пота лицо ее мужа и лица пирующих начали медленно таять, точно восковые фигурки над огнем, и вскоре превратились в бесформенное облако, колышущееся перед глазами Наталии Борисовны. Видение рассыпалось и исчезло…

За окном проплывали, уже начавшие золотиться, шары придорожных деревьев и покрытая разнотравьем обочина. «Как быстро летит время, – думала Александра Филипповна, – вот и осень уже наступает на пятки. Опять будет виден весь придорожный мусор… А может убрали, – успокаивала она себя, – деревья же ухоженные». Последнее время угар перестроечной эйфории стал понемногу рассеиваться, и многие стали понимать, что хоть бытие и определяет сознание, первично все же сознание. Именно оно определяет бытие, которое затем только выпячивает его скрытые предпочтения. Сознание – бытие – сознание. Да, несомненно… У некоторых уровень исходного сознания настолько низкий, что полностью нивелируется бытием. Особенно у мутантов с отсутствием категории «совесть»… Но они же, не все человечество! И хоть страна продолжает скатываться в бездну нищеты и безграмотности, многие уже отстранились от политической трескотни и занялись делом. Поняли, что все начинается с уровня сознания каждого отдельного индивида, которые затем объединяются с себе подобными. За границей к этому пониманию стали приходить давно. Правда, не без издержек и перегибов. Что поделаешь… Сейчас время мутантов помещичье-советской закваски, но, глядишь, они все повыведутся и настанет время людей чести и совести. Да, трудно, конечно, в это поверить, но надежда умирает только вместе с человеком… За окном показались постройки, так называемого, дачного поселка. «Так называемым» он стал после того, как появились тут двух и трех этажные «замки» всех форм и стилей, какие только могло представить воспаленное даровым богатством воображение. «Да! – с горечью констатировала она, – Воистину, век, устремленный в прошлое!.. Как же живуча, оказалось, в людях ностальгия за барско-помещичьей роскошью. А ведь видели-то они ее только в фильмах». Из созерцательного раздумья ее вывел звонок.