Ольга Соломатина - Альма

Ведь люди верят в чудо, в то, что выходные или каникулы подарят долгожданную встречу или прощение, возвращение или просто тихое доброе слово. А когда чудо обходит тебя стороной, ты особенно сильно чувствуешь себя лузером, которому нечего больше ждать, не на что надеяться, и прыгаешь… На головы обычных счастливых людей, которые ровно в то же самое время разыскивают под елкой подарки, жарят в саду барбекю, пересматривают сладкую слезоточивую киноисторию в объятьях любимого. Вот только неприкаянные души ошибаются – под мостом герцогини Шарлотты нет счастливых семей. Или я таких просто не знаю?

Если бы я выбрала их способ проститься с миром, то прыгала бы в самом начале рыжей, огромной и надежной конструкции. Там внизу дом, в котором давно не бывает хозяев, только прислуга, а после изумрудной лужайки – огромное темное озеро. Зимой оно покрывается льдом и при свете звезд переливается, как каток на Рождество, на котором мы с Брюно впервые увидели друг друга. Вот об этот лед я бы и бросилась с моста прямо в сочельник, чтобы символически нарисовать круг и поверить, что и не было ничего между нашей первой встречей на катке и моим катапультированием сейчас, все было только грустным сном.

Знаете, как в кино, когда героя возвращают в прошлое и дают шанс все исправить? А еще, когда прыгаешь с моста, о тебе пишут все местные газеты. Как еще мне попасть на их полосы?

Хм. Ничего себе, куда увело меня воображение! Ну и мысли гуляют в моей голове… Одно ясно: я дописала на сегодня утренние страницы, а Нине с Брюно теперь точно нужно поторапливаться, пока полицейские с черными целлофановыми пакетами не перегородили улицу.

– Хорошо, что дочка не видела репортаж, – шепчет Брюно.

На желтый школьный автобус я из-за прыгунка не успела. У нас не всегда с неба падают самоубийцы, просто в октябре известный рэпер прыгнул на спор (он был под кайфом) – и понеслось. Когда мы с папой выезжаем за ворота, Альма энергично машет нам вслед, раздвинула тяжелые шторы, но я делаю вид, что не вижу, что внимательно проверяю в боковое стекло, нет ли за воротами других автомобилей. Будто мы живем не на окраине города, а на рыночной площади, около торговки устрицами, которая с ранья выкладывает раковины на льду, разрезает пахучие лимоны и наливает улыбчивым туристам холодное белое. Все довольны. Но если вернуться к туристам минут через 30—40 и посмотреть, как глупо они улыбаются и стоят в распахнутых куртках на пронизывающем ветре, думаешь: никогда не стану пить. Или стану, но только дома, в комнате, когда никто меня не видит. Бр-р-р.

Я хотела опоздать на автобус, в котором меня всегда укачивает, где не сядь, да. Сегодня полугодовая контрольная по математике, и весь день накануне я старалась простудиться. Дышала открытым ртом по дороге домой с рисования, сняла шарф, когда шла, ела снег с кустов в парке, даже вышла босиком в одной рубашке в наш сад ночью, ждала, пока колотить не стало и луна не выглянула, но хоть бы что – утром измерила температуру, 36 и 6, ну как так? Я была уверена, что заболею хотя бы жутким насморком, когда глаза не открыть – слезятся, и не готовилась, но как назло – здорова. Зато теперь с папой есть шанс хорошенько опоздать на первую пару.

Папа вцепился в руль, он всегда соблюдает правила. Я бы поспорила, что в сервисе за рекой, куда мы всегда ездим менять масло или что там еще, на его серенький минивэн установили ограничитель скорости в 40 километров в час, когда увидели папино лицо. Я его, конечно, люблю, но как же можно каждое утро спускаться к завтраку с миной, будто ты вечером отравился и всю ночь блевал. Не понимаю, как Альма это терпит. Я ее, конечно, не люблю, но Альма красотка, тут не поспоришь, все девочки в классе мне завидуют. Дуры. Она мне даже не родная и ни разу не мать.

И вот мы только выезжаем такие за ворота, ворота еще пружинят, будто собираются дать нам хорошего пинка для ускорения, но за рулем ведь папа. Вот если бы выезжала бабушка на своем белом кабриолете, тогда да. А так – ползем вдоль забора, Альма машет, огибаем живую изгородь фрау как ее там из Цюриха, и нам навстречу полицейские машины с мигалками, вау-вау-вау, явно ограничение в 30 километров нарушают, но им типа можно, они на дело.

У папы даже лоб покрылся испариной, встали на перекрестке, посмотрели налево, направо, пересекли узкую улочку, я пешком и то быстрее хожу. И тут папа решил поговорить со мной о самоубийцах, ну самое время! Для профилактики, я знаю, но вашу ж душу! С тех пор как с моста прыгают, с нами все взрослые только об этом и говорят – и дома, и в школе. Берут тебя так доверительно за руку своими холодными или влажными ладонями, заглядывают тебе в глаза и спрашивают приторными голосами: «А ты однажды думала прыгнуть с моста?» Как будто ты такая дура, что расскажешь им всю правду по первому свистку, ага-ага.