Валентина Константинова - Поселок Сокол. Врубеля, 4

Через полчаса мы добрались до их дома. Они живут в трехкомнатной квартире кооперативного дома уже свыше сорока лет. Вместе с ними жили и родители Милы, приехавшие в Краснодар из Якутии в начале 70-х годов. Квартира изумила меня идеальной ухоженностью, рациональным размещением мебели, предметов быта, кухонной утвари. Я помнила Милу застенчивой, скромной и тихой девочкой. Теперь ее отличительные черты – собранность, организованность, четкость движений, немногословие и… строгое выражение лица. Я несколько раз сказала, что помню ее совсем другой, более мягкой. Она ответила, что каждый день сталкивается на работе с людскими страданиями, что больные с надеждой смотрят ей в глаза, а она не каждого в состоянии спасти – онкологические болезни пока побеждаются, к сожалению, далеко не всегда.

После завтрака мы отправились в «Горячие ключи» – известный в стране санаторий, богатый минеральными источниками. День был солнечный, теплый. На территории санатория мы пробыли несколько часов. Пили воду из источников, забирались на смотровую площадку, с которой было хорошо видно все великолепие предгорий Северного Кавказа, сделали много фотоснимков. Воздух там чистейший, минеральной воды хоть опейся!

На обратном пути свернули с главной дороги, чтобы заехать на страусиную ферму. Я впервые видела страусов в таком количестве и так близко от себя. Страусы-самцы вытанцовывали свои брачные танцы и казались очень агрессивными, особенно один из них, альбинос. Он, припадая на одну ногу, хлопал мощными крыльями, ударял одним из них о землю и издавал гортанные клокочущие звуки. Страусы просовывали свои приплюснутые любопытные носы в ячейки крупной сетки-рабицы, поворачивая свои маленькие, с человеческий кулак, но большеглазые головки влево-вправо и ожидая угощения от любопытствующих туристов. Чувствуется, что угощение им перепадает иногда, хотя имеются призывы с просьбой не кормить этих птичек. На ферме есть небольшой магазинчик, в котором можно купить огромные яйца почти правильной шаровидной формы и мясо страусов. Кстати, на здании фермы, над центральным входом, красуется полукруглая оранжевая вывеска с бегущими по ней страусами и надписью «Страусиное ранчо». Вот так!

В центре Краснодара мне показали наиболее примечательные здания, памятник Екатерине II, установленный совсем недавно «от благодарных казаков», как гласит на нем надпись. Памятник впечатляет: очень богатый, монументальный, думаю, не один городской бюджет на него истратили «благодарные казаки». Памятник Ленину сняли, конечно, иначе он мешал бы Екатерине смотреть на здание законодательного собрания – бывшее обкомовское. Километров за сто до Краснодара на одной из железнодорожных станций видела сделанную метровыми буквами надпись: «Казаки были, есть и будут на Кубанской земле!»

Домой мы вернулись под вечер. Ноги отказывались слушаться. Моя обувь не годилась для лазанья, да и верхолазка из меня никудышняя. Весь вечер мы рассматривали фотографии. Я всматривалась в те, на которых были дома на фоне сопки, распадка или целой цепи гор. Я искала огонекские фотографии, но на всех была надпись – Аллах-Юнь, родина Милы.

Алексею Китлинскому я написала большое письмо о своей поездке в Краснодар. В частности, о том, что Мила с большой теплотой отзывалась о его родителях, с которыми дружили ее родители на Огоньке. «Они были очень дружны, – рассказывала Мила, – и жили, как одна семья, часто собирались вместе и не только по праздникам». И еще приведу дословно то, что сказала мне Мила, ссылаясь на слова Зои Ивановны, матери Алексея: «Я нашла счастье с Алексеем» – с отцом Алексея. Зоя Ивановна была намного моложе мужа.

Сама Мила и ее муж Володя произвели на меня очень хорошее впечатление, особенно их взаимоотношения. Это такой слаженный дуэт, такой спевшийся! Они-то не замечают, как называют друг друга. Их диалоги, отдельные реплики включают в себя очень заметные для постороннего уха слова-обращения, например:

– Да, нет, Милушка, это было лет пять назад.

Или:

– Роднульк, а ты не помнишь, в каком году мы отдыхали в Кисловодске вместе с мамой?

А по отношению к жизни и работе оба они – спринтеры. Оба держат себя в такой узде, что далеко не всем под силу и по характеру. Чувствуется, что они мобилизовали себя не сходить с дистанции до последнего вздоха. Оба они удивительно организованные, дисциплинированные люди.

Двумя неделями позднее я написала Алексею Китлинскому еще одно письмо, как бы подытоживая переписку с ним, связанную с Милой Тихомировой. Я писала: «Алексей, только теперь я, наконец-то, осмыслила значимость событий, которые произошли с 24 февраля по 12 марта этого года. Эти дни вместили в себя так много, породили такую эмоциональную бурю, которую мне трудно сравнить с каким-либо другим событием в моей жизни по силе, продолжительности и такому сказочному финалу, какой стала встреча с Милой. Это ведь была встреча с детством, юностью и с Огоньком, который в самом деле можно считать фантомом, как Вы подметили. Его нет, но он БЫЛ!!!»