Александр Ивкин - Последнее письмо

Русский мороз беспощаден. Противостоять ему может только огонь. Он дарует людям живительное тепло, объединяя и удерживая их возле себя. Большие русские печи в деревенских избах, наскоро сложенные каменки в укрытых снегом блиндажах, железные печурки в крохотных землянках – вот главные зимние храмы здесь. Это к ним тянутся тысячи озябших рук. Это возле них находят утешение и покой тысячи заблудших душ, невзирая на национальность и вероисповедание.

Сейчас, когда по всему фронту вместо грохота канонады над траншеями трещат затяжные, небывалые по своей суровости морозы, каждый выход на улицу подобен подвигу. Воевать в таких условиях – выше человеческих возможностей. Стало казаться, что свинец и сталь не способны нанести такой урон, который ежедневно приносит русская зима. Сотни, тысячи обмороженных. Деморализация и уныние среди личного состава. Никто не ожидал такого поворота событий. Все должно было закончиться до наступления холодов. Но вышло иначе. Командование вермахта объявило, что на помощь Красной армии пришли силы природы. Русский климат был объявлен главным врагом. Германская армия увязла в бескрайних заснеженных просторах России. Двигаясь все медленней, она растянулась на тысячи километров и, в итоге, встала. Мечтая о теплых квартирах, замерзающий вермахт смотрел в цейсовские стекла биноклей. Он с любопытством разглядывал азиатские луковицы православных храмов, возвышающихся над крышами непокорных русских городов.

Все изменилось. Под ударами Красной армии линия фронта стала медленно выгибаться в обратную сторону. Теперь никто уже не говорил о скорой победе. Германская армия окапывалась и утеплялась, готовясь к долгой зимовке. Фатерланд заботливо слал посылки с теплыми вещами, собранными по всей Германии для отправки на Восточный фронт. Пропагандисты рапортовали: сотни тонн теплой одежды, миллионы немцев, принявших участие в кампании! Но этого всё равно не хватало. Поэтому солдаты утеплялись, кто как мог. Телогрейки и валенки, тулупы и шубы, шерстяные носки и меховые шапки, свитера и жилетки, даже портянки – все, что могло согреть, ценилось на вес золота. Обладатель любого предмета из вышеперечисленных по праву считал себя счастливчиком.

Недавно в роту Эрнста Хельвига пришло несколько посылок от немецкого народа. Лично ему достался роскошный длинный шарф и шерстяные перчатки. Из дома молодому человеку прислали носки и вязаную шапку, а две недели назад он удачно выменял еще и меховой жилет. Вдобавок ко всему, у Эрнста уже имелась трофейная телогрейка и две пары портянок. Вернее, полторы пары – из одной портянки солдат сделал себе теплые наушники. Только с обувью обстояло не очень. Ботинки были холодными, и Хельвига спасали все те же русские портянки и солома, в которую он оборачивал ступни. Сейчас в ботинки набился снег, и ноги на сгибе стопы начинали основательно подмерзать. Эрнст с тоской подумал о теплой печке и сухих ногах.

Лес кончился. Серая стена разбежалась в стороны, опоясывая полого уходящее вниз поле. В его центре, посреди белого пространства из снега торчала небольшая деревенька, вернее то, что от нее осталось. Беспорядочно натыканные покосившиеся заборы, черные обугленные остовы изб и редкие холмики на месте сгоревших сараев. Людей не было видно. Следов тоже. На краю деревни молодой человек разглядел чудом уцелевшую постройку – чумазую бревенчатую баньку, расположенную особняком. Из высокой железной трубы на ее крыше вился сизый дымок. Солдат еще раз внимательно огляделся и шагнул в сторону деревни.

3

Дверь строения приоткрылась. На изрезанный глубокими тропинками двор вышел старик в латаном тулупчике и затертой шапке-ушанке. Он медленно проковылял к занесенному колодезному срубу. Безуспешно подергав намертво примерзшую крышку колодца, дед отдышался и принялся сгребать ведром снег. Набрав необходимое количество, и хорошенько утрамбовав его сверху, старик собрался идти обратно. В этот момент он увидел перед собой солдата. Вздрогнув от неожиданности, пожилой человек выронил ведро, судорожным движением стянул с себя шапку и застыл – согнутый пополам, с шапкой в руках и с выражением испуга на изрытом морщинами лице. Редкие волосы на его голове были абсолютно белыми.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.