Иван Пальмов - Лотерея

Глава 1. Разработчик

С опаской глядя на ложе морфея

Сужается вдаль большая аллея

Ходит по струнам плавучий причал

Гонит надежду, что его ты узнал

Манит все пленом сладостных грез

Машет подарками в тысячи роз

В закрытых глазах увидит надежду

В сотканных снах срывает одежду

Страхом питает выжженный путь

Ветер смолкает уже не уснуть

Передо мной парк и я не знаю, как очутился в нем. Вернее я еще не вошел и стою, наблюдаю. Парк небольшой круглый, посередине какой-то дом, напоминающий замок, но он маленький, чтобы считаться замком, а потому это все-таки дом, хотя я уверен, что в нем никто не живет, а потому и домом его назвать нельзя, кирпичное здание, претендующее на название. Погода серая, а все же тепло, я сел на скамейку уже в парке. Не помню, как шел к ней и тот же ли это парк, может это случилось другим днем. Светло, солнечно, ярко, точно в другое время попал или быть может, все разом осветилось не с неба. Не знаю. Рядом такая же скамейка, а на ней почти такой же человек, почти как я, но моложе, он тоже один и отчего-то улыбается. К нам подбежала собака, во рту у нее мяч и теперь мне ясно, чем вызвана улыбка парня на той скамейке.

– Он хочет с нами поиграть, – воскликнул парень. Только теперь я смог обратить на него внимание и разглядеть точнее. Он жутко похож на меня, только какие-то пятна и родинки на лице делают нас разными, а еще он молод, можно сказать, юн, хотя все же не настолько, чтобы назвать его юношей. Чертовки похож или может только глаза, большие глубоко посаженные, карие, как у меня. Нет, в остальном он совсем другой и теперь это тоже видно.

– Я?– я отвечаю нелепым вопросом, тогда как мне хочется сказать совсем по-другому. Мне хочется узнать, почему он сам не поиграет с псом, но этого сказать не могу. Как будто пакли набили в рот и ее невозможно выплюнуть. Парень показывает язык собаке (пока не известно пес ли это), а она прыгает, все так же с мячом, но он с ней не играет. Теперь мне становится жалко собаку, и я действительно хочу, чтобы он с ней поиграл, но ничего этого уже нет.

Обернувшись, я увидел другое место, парк куда-то исчез, снова тучи заволокли небо. Огромные высотные здания нависают надо мной, и вид их так и говорит, что теперь они стали другими. Что же в вас? Ничего нет, нет света, нет людей, а вон они. Что они там делают? Идут. Люди на крыше подходят к краю, мне не видно их лиц. Мне становится страшно за них, я знаю, что не успею, а они уже вот у самого порога. Они бросаются вниз как мыши лемминги, мне все кажется не настоящим. Господи! Они упали. Они были далеко от меня, но теперь я как-то оказался возле них. Ненужно и смотреть, чтобы понять что случилось. Было очень высоко. Я вижу маску или просто большие очки. Да, очки виртуальной реальности, а на них надпись … я поворачиваю голову и пытаюсь рассмотреть надпись снова, но ее уже нет.

В холодном поту в своей темной квартире проснулся еще один человек. Он должен запомнить этот сон. Его зовут Рэндл Дор, он живет один, он просыпается и чувствует что выспался, но лучше бы ему не высыпаться, чем увидеть сон, которого он не помнит, но от которого осталось гадкое чувство неразберихи в собственной голове. Это состояние от того еще хуже, что оно переплетается со страхами всплывшими во сне, хоть казалось он и не думал о них наяву. От таких снов нужно отделаться поскорее, как от назойливой цыганки прилипшей банным листом. Надо идти и что-нибудь начать делать. Пока у Рэндела ничего не выходит, он бродит по комнатам в полутьме, не включая свет. Он не включит его, даже если рассвета придется ждать очень долго, обычно Рэндл ссылается на глаза, операция на которых стоила ему не малых денег, но возможно он уже об этом не вспомнит, потому что спрашивать некому. В квартире минимум мебели, но программист все равно умудряется что-то задеть и где-то запнуться. Да, Рэндл работает программистом, и между прочим в большой компании, но не кичиться этим потому что и не перед кем. Рэндл настоящий отшельник, медведь который никогда не выходит из берлоги. Медведем его может, не назовешь только из внешнего облика – сухощавых людей небольшого роста медведями не обзывают. Пристанут же эти медведи. Растительность на лице Рэндела обильная, борода усы все как положено, но это уже не только к медведям относится.

В квартире Рэндела не стало светлее с наступлением утра, только телефонный звонок обозначил начало нового дня.

– Я наконец дозвонился до тебя, – голос был знакомый хотя в такие минуты Рэнделу было тяжело воспринимать человеческую речь и двоичные символы куда быстрее вернули бы его в реальность.