Андрей Кокоулин - Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести

– Но ты же его не убил? – спросила Настя, наклоняясь за халатиком.

– Нет.

– Ну и чудесно. Ай!

Настя вскрикнула от шлепка по попе. Шлепок оказался тонизирующим. Семь утра, в конце концов! Она заторопилась в ванную. Это Юрчик может себе позволить поваляться, поспать, а ей на работу опаздывать никак нельзя.

Уже под теплым душем накатила ознобная волна, заставила обхватить плечи и несколько раз стукнуть зубами. Ты чего? Все ж нормально, сказала себе Настя. Живой. Никуда не исчез. Вернулся. Чего дрожим-то? Что за отсроченный мандраж? Она включила воду погорячее. Так стало лучше. Но одновременно захотелось проверить, как там Юрчик, есть он или нет. Что, если это ее воспаленное воображение заглянуло к ней утром, а не Юрчик? Что если это был сон? Сны бывают…

Роняя капли, Настя выскочила из-под душа. Кое-как накрутила полотенце вокруг тела, заскользила по мокрому полу, больно плечом ударилась о дверь. Юрчик поднял голову с дивана на шум, разлепил глаза:

– Ты чего?

– Телефон не звонил? – выкрутилась Настя.

– Нет.

– Значит, послышалось.

Она вернулась в ванную, прыснула в кулак, захохотала в голос и тут же зажала рот ладонями. Все, с ума сошла. И не говорите. Планида – это такое. Боль, беспокойство, нервы. Судьба. И безумие, сумасшествие. А раньше как-то жила без Юрчика и горя не знала. Ну, серьезно. Позволила, понимаете, кочаны донести. Намыливая голову, подумала: семнадцать тысяч семьсот сорок. А изначальная сумма была какая?

В прихожей у зеркала Настя наскоро подвела глаза, провела помадой по губам, зачесала, взбила как могла мокрые волосы. Некогда сушить.

– Юрчик! – позвала она, надевая сапожок.

Ответа не было.

– Юрчик!

В приступе панике, прыгая на необутой ноге, Настя снова устремилась в гостиную.

– Юр…

Планида ее спала, скомкав простыню и закрывшись локтем от света. На месте. Планида на месте. Наверное, всю ночь ни в одном глазу. А она, как заведенная: Юрчик, Юрчик. С другой стороны, не совсем же без причины. Настя наскоро найденным в тумбочке карандашом написала: «Суп в холодильнике. Щи. Макароны с мясом в сковороде на нижней полке». Записку она оставила на кухонном столе, придавила ножом. Встанет – увидит. Куда денется? Увидит. Уже выходя, пожалела, что не добавила: «Люблю». Чуть не вернулась. В лифте, на лестнице, на выходе из подъезда эта недосказанность так и дергала изнутри. Почему-то на всякую ерунду времени хватило, а на самое важное – нет. Ну, щи. Подумаешь, щи. Даже если с той самой капустой.

Потом забылось.

Следующая отлучка случилась через неделю.

Они смотрели какое-то шоу, Юрчик фыркал и комментировал артистов. «Ну, кочуют, – возмущался он. – Реально табором кочуют с канала на канал, из передачи в передачу, с теми же шутками, с теми же песнями, с теми же гримасами, нафталин сплошной, может даже со зрителями кочуют, арендовали зал с пенсионерами и возят их за собой. Прикинь, да? Мне, кстати, по делам завтра тоже придется откочевать. Так уж сложилось…»

Настя даже не сразу сообразила, о чем он. Как так без перехода-то? Мне… тоже… он же не из кочевых…

– Что? – спросила она.

А в груди тренькнуло, будто истончившийся лед на реке под ногами.

– Отлучусь, – сказал Юрчик, целуя ее в висок. – Завтра уеду.

Настя поднялась из ласкового, цепляющего захвата рук и уперлась ему в грудь ладонью.

– Куда?

Хотела спросить строго, получилось с надрывом, будто на войну забирают.

– Ну, такие вещи не говорят, – улыбнулся Юрчик.

– По старым… – у нее даже горло перехватило. – По старым делам?

– Да там… – Юрчик взъерошил свои волосы. – Ну, пообещал я одному человеку, что он может на меня рассчитывать. Давно уже. Все забылось, быльем поросло, а он припомнил. И отказаться я не могу.

– Почему?

– Не по понятиям это.

– Но это опасно?

Юрчик помедлил, и Настя поняла: опасно. Очень опасно! Так опасно, что перед ней надо изображать беспечную задумчивость. Заныл живот. А выше словно паучок пробежал по сердцу, вызывая короткий сбой в его работе.

– Не, – сказал Юрчик, – я же кто? Так, подмога. Лишний боец.

– Боец?

– Ну, это так говорится.

– Там будет драка? Стрельба?

– Настюх, ну какая стрельба в наше время? – Юрчик притянул женщину к себе. – Не на охоту же собираемся.

– Откажись! – выдохнула Настя, припадая к своей планиде.

– Эй! – вскрикнул Юрчик.

– Что?

– Царапаешься.

– У меня предчувствие, – прошептала Настя, отнимая скрючившиеся, зацепившие футболку пальцы. – Тебя убьют!