Наталья Загребина - Граммы для жизни

Люся не огорчилась и не рассердилась, услышав это. Теперь ей было все равно – она не могла поверить, что ее надежды рухнули. Навсегда.

Еще недавно она так радовалась, что ее верный друг Маруся согласилась пожить с ней, и они уже вместе планировали, как после освобождения Люся первое время (обязательно!) поживет у Маруси, научиться замешивать тесто, рубить капусту и свеклу для начинки в деревянном корыте маленькой сечкой, растоплять печку – чтобы не дымила и подрумянивала пироги. «Откормлю тебя и твоего дармоеда, станете круглые и румяные, как мои караваи», – шутила Маруся, печально поглядывая на тонкие руки Люси и Афоню, жадно поглощающего пироги. Кот ел все, что ему давали, до тех пор, пока не заканчивалась еда. Живот его надувался, как упругий мячик, он еще некоторое время смотрел выжидающе – а вдруг еще будет еда? не дождавшись, уходил и лежал, подставив толстые бока теплому солнцу или ласковым ладоням.

– Бедный Афоня! – вздохнула тихонько Люся. Его привезли сюда малюсеньким котенком, рыжий смешной комочек. Он еще не мог запрыгивать на кровать и жалобно мяукал, чтобы его подняли с холодного пола. Люсю мучила совесть, что она обрекла бедное животное разделить с ней ее заточение, и поэтому она старалась кормить его повкуснее и закрывала глаза на его проделки.

– Ну все, хватит! – громко сказала Колдунья, зевая. – Надоело. Мир гражданки Виноградовой находится в равновесии!

Люся открыла глаза. Еще чуть-чуть – и они уйдут. Осталось потерпеть совсем недолго.

– Пойдемте! – приказала Колдунья и вышла из дома.

– До свидания, – прошептала Филадельфия Назаровна, не глядя на заключенную, и шмыгнула в открытую дверь. Федя тоже пошел к двери, и Люся уже готова была дать волю слезам, но юноша у порога резко развернулся и подошел к девушке.

Люся собрала все душевные силы, чтобы не закричать в истерике, но смотреть на него все-таки не могла – отвернулась к окну и наблюдала за тем, как Филадельфия Назаровна и Колдунья усаживаются в лодке. А Феде пошло на пользу то, что Люся не смотрела на него, – он редко мог выдерживать ее взгляд.

– Людмила… я прошу вас… принять мое предложение.

Люся вздрогнула, и Федор заспешил разъяснить:

– Я готов прожить месяц с вами, чтобы помочь освободиться.

Люся не выдержала, посмотрела на него. Федор тут же покраснел и замолчал. Люся снова отвернулась.

– Поверьте, что для меня большое счастье – быть с вами рядом, видеть вас каждый день. Хотя бы месяц. Поверьте, я буду тактичен.

Лучше бы он этого не говорил. Люся, уже поверившая в благородство и бескорыстие юноши, поняла, что он имел ввиду под тактичностью, представила месяц жизни с ним, изо дня в день видеть его жадный взгляд и содрогнулась. Немного успокоилась, собралась и ответила, глядя Федору прямо в глаза:

– Спасибо, вы очень добры, но я не нуждаюсь в вашей помощи.

И отвернулась.

У Феди больше не было слов, он так долго репетировал этот момент. На импровизацию уже не хватало сил. Больше ничего не оставалось как уйти.

Люся подождала, когда лодка скроется за горизонтом, и зарыдала – громко, ни в чем не сдерживаясь, позволила своему телу выплеснуть свое горе так, как ему хотелось – лицо скривилось, рот расплылся, глаза зажмурились, руки обхватили голову, все тело сжалось, Люся упала на пол и, немного покачиваясь, кричала и рыдала:

– Не могу больше! Не могу больше! Не могу больше!

Она выкрикивала эти слова, перемежая их какими-то нечеловеческими звуками. Она представила долгие дни на острове, беспощадно холодные, тяжелые простуды, медленное восстановление. И всему этому кричала – не могу!

Через некоторое время Люся устала и потихоньку успокоилась. На место обжигающей боли пришла приятная пустота, а потом и решение. Люся собрала свои рисунки со стены, потом она сняла со шкафа коробку с красками, листы чистой бумаги и пошла на берег.

На реке был ветер и сильные волны.

«Хоть бы они утонули где-нибудь посередине реки», – подумала Люся о членах Комиссии, глядя на злые бушующие волны, и тут же устыдилась своей злости.

В воду заходить было страшно. Волны сбивали ее с ног, но девушка, пошатываясь, шла вперед. Холодная вода поднималась все выше, хватала за колени, била в живот. Люся и не думала, что может быть еще холоднее, чем всегда на острове. Холод как боль пронзал все ее тело.

Очередная волна плеснула ей пеной на руки, и девушка не удержала краски и бумагу, уронила в воду. Машинально бросилась поднимать, но потом передумала, шагнула еще вперед. В эту минуту она старалась ни о чем не думать, ни о чем не жалеть, не злиться – только действие, шаг за шагом.