Галина Клюс - Смерть в музее

«Интересно, – мелькнула у него мысль, – догадывается ли Адель о том, что я, наконец, созрел до официального предложения. Впрочем, если женская интуиция ей это не подсказывает, то ей наверняка вдвойне будет приятен этот сюрприз. Бедняжка его явно заслужила».

Вообще странные у них отношения, весьма странные для нынешнего времени. Молодые люди как будто свалились с другой планеты. Два года, как они знакомы и горячо любят друг друга, о чём им хорошо известно, но дальше платонических отношений дело никак не идёт. И тут и она хороша, да и он тоже. Она старомодная недотрога, а он носится со своей холостяцкой свободой как с писаной торбой.

Познакомились Глеб и Адель самым банальным образом, на студенческой вечеринке; романтика пришла потом, когда любовь их увлекла за собой, как бешеный поток, прорвавшийся через плотину. Это было какое-то странное наваждение. Студентка юридического факультета и талантливый журналист крупной областной газеты без памяти полюбили друг друга. И дня не могли прожить без встречи. Казалось бы, при такой обоюдной сумасшедшей страсти, что мешало двум любящим сердцам соединиться навек? Виной всему, разумеется, был пресловутый мужской эгоизм, с его извечным страхом – на всю жизнь оказаться под хорошеньким женским каблуком.

Вышагивая по раскалённому от зноя песку и вслушиваясь в безмятежный всплеск волн, Глеб всё больше удивлялся самому себе: неужели он окончательно и бесповоротно отважился на этот поступок!

Для храбрости он решил до прихода Адель немного окунуться. Вода была тёплая, как парное молоко, он с удовольствием нырнул с невысокого дощатого мостика и поплыл кролем, плавно и красиво, подставляя солнцу широкую загорелую спину. После этого он вновь сел на прежнее место и залпом выпил бутылку минеральной воды, чувствуя во всём теле приятную лёгкость. «Признайся, старик, – размышлял он, обращаясь к самому себе, – как недурно всё складывается. Скоро Адель станет моей женой, и, вполне возможно, что мы купим, наконец, квартиру. Чертовски надоело, как мальчику, болтаться по этим дурацким общагам».

Перевернувшись на живот, он в двадцатый раз уже, наверное, покосился на часы. Что ж, Адель, как всегда, в своём репертуаре! Сорок минут назад она должна уже быть здесь, но, наверное, специально голубушка задерживается. Конечно, если б она только знала, чем он её намерен сегодня удивить, то порхала бы уже тут, как миленькая.

И тут его взгляд остановился на букете цветов, торчащим из кармана пиджака. Он подскочил, как ужаленный, и в ужасе схватился за голову. Господи, что он, болван, наделал! От роскошных белых роз, которые он вчера купил, не торгуясь, на рынке, остался какой-то жалкий растрёпанный веник. Ах, эта его дурацкая извечная рассеянность! Настроение у молодого человека было мигом испорчено, и, как это нередко бывает, мысли его, ещё недавно радужные и поэтические, заработали в совершенно противоположном направлении. С обидой он подумал, что, наверное, Адель его недостаточно любит, а, может, и вообще ничего не питает, кроме жалости? Ведь она ни разу, несмотря на его клятвенные заверения о любви, не позволила перейти последнюю грань, такого у него ещё ни с кем не бывало. Нет, она просто холодна к нему, иначе, чем ещё можно объяснить её странное поведение.

Вполне возможно, что у неё есть кто-то другой, какой-нибудь тайный обожатель?

– Ну что ж, прекрасно, – со злостью подумал он, – вот сегодня всё и выяснится.

Хмуря свои тёмные бархатистые брови, Глеб вынул из кармана пачку импортных сигарет и нервно закурил, ловя на себе негодующий взгляд сухопарой дамы с редким пучком огненно-рыжих волос.

Он и не заметил, как Адель подошла, а скорее, налетела, как вихрь, обрушив на него бездну обаяния. Её широко распахнутые изумрудные глаза, затенённые длинными пушистыми ресницами, с нежностью глядели на него, а загадочная английская полуулыбка тотчас же обезоружила его, и все его мелкие обиды моментально выветрились из головы. Игнорируя лежащую рядом пожилую брюзжащую парочку, Адель наградила Глеба лёгким поцелуем в щёчку, потрепала его за волосы, и от её прохладных шелковистых прикосновений его тотчас охватила приятная дрожь, он почувствовал, как его сердце захлестнула волна нежности. Как бы там ни было, а она его любит, и любит по-настоящему, как и он её! « О, моё ненаглядное сокровище!»

У Адель была довольно милая привычка – грациозно запрокидывать голову и заразительно звонко смеяться, отчего на свежих щеках её появлялись прелестные, сводящие Глеба с ума ямочки. Вот и сейчас, когда она беспричинно рассмеялась, он готов был целовать до умопомрачения эти трогательные милые впадинки.