Евгения Батурина - Выход А

Майка рдела лицом и писала что-то неприличное в телефоне. Лисицкая спорила с Калерией Поликарповной о Солженицыне: «Да его невозможно читать, только вычитывать. Вам потому и нравится, что вы корректор!» Макс уже открыто гладил Ритину руку, Коля наклонялся к Леле и заботливо что-то спрашивал, а она, пользуясь, видимо, своим новым положением, капризничала и показывала знаками, как ей холодно.

Я пила вино и думала, что молодец. Собрала таких отличных людей, заняла их делом, и даже сейчас они меня не убили, а, наоборот, утешили – тем, что их жизнь идет дальше и с закрытием Бука не заканчивается.

Если вам кажется, что вы молодец и в воздухе пахнет весной, значит, вы выпили слишком много белого вина.

Зазвонил мой телефон. Незнакомый номер, но городской и из нашего района.

– Вениамин Александрович?

– А сами как думаете? – улыбнулась я. Жизнь пока казалась хорошей. На том конце кому-то было не до шуток.

– Извините, то есть, Вениамин Аркадьевич! Уже девять вечера, и я больше не могу сидеть с вашим сыном, меня саму дети дома ждут. Может быть, позвоним матери?

– Вы уже звоните матери, Лейла Магомедовна, – я узнала Кузину воспитательницу. – Что случилось, ребенка не забрали?!

– Ой, здравствуйте, – испугалась меня воспитательница. – Наверное, я перепутала… Антонина Геннадьевна?

Кажется, в роли Вениамина Аркадьевича я нравилась ей больше.

– Да-да. – Я вышла в коридор, потому что сотрудники мои вошли в раж и перекрикивали даже Григория Лепса из колонок. – Что произошло?

– Я звонила Вениамину Аркадьевичу с шести часов, дозвонилась в семь, он сказал, что уже едет, но задерживается в пробке… – Как знакомо, боже мой! – Я хотела позвонить вам, но он сказал, что вы в Вологде…

– Где? Впрочем, неважно. Я выезжаю, – прервала я ее. – Лейла Магомедовна, дождитесь меня, пожалуйста.

К детскому саду мы с Вениамином подъехали одновременно – я на такси, он на своем джипе. Лил февральский снегодождь, работал только один фонарь, Кузя одетый стоял у калитки под навесом, рядом – Лейла Магомедовна немым укором.

– Ну что же вы так, – укор перестал быть немым. – Разве можно!

Кузя был похож на сироту, которого привели показывать новым потенциальным родителям.

Вениамин птицей подлетел к нему и схватил на руки. Спаситель.

– Садись в машину, – бросил он мне со всем презрением, на которое был способен. Я не понимала, что за сцена разыгрывается под фонарем, но мне было неловко перед Лейлой Магомедовной.

– Спасибо вам огромное, и простите нас. Куда вас отвезти? – спросила я.

– Да нет, я живу прямо здесь, напротив, – воспитательница помедлила. – Наверное, надо было его отвести ко мне. У меня тоже два мальчика, постарше. До свидания. Ничего страшного.

Она открыла зонт и удалилась в ночь.

Я села в машину. Вениамин пристегивал Кузю, Кузя все молчал.

– Нагулялась? – снова с тем же презрением сказал муж.

– То есть? – Я так удивилась, что могла только переспросить.

– От тебя алкоголем разит за версту!

– У нас закрыли журнал. Ты обещал забрать ребенка в шесть часов. И давай поговорим дома, пожалуйста, – я спиной чувствовала, как Кузя съежился в своем детском сиденье.

– Нет, ты ребенку объясни, где ты шляешься!

– Я-то? В Вологде же, сам сказал. А ты мне объясни, где ты был с шести до девяти.

– Я ехал по пробкам! Город стоит!

– Я только что ехала по тому же городу. Добралась за пятнадцать минут.

– Да пошла ты! – Вениамин заорал, вывернул руль, шины завизжали.

– Ты сошел с ума, что ты творишь? Лучшая защита – нападение?!

– Мамочка! – закричал Кузя и будто захлебнулся. – Мамочка!.. Мы с Лейлой Магомедовной нарисовали для тебя коалку! Он такой серый, хороший, милый! Тебе обязательно понравится!

Мой ребенок молил о пощаде.

– Конечно, понравится. А он спит в кроватке? – Я повернулась к Кузе. На Вениамина старалась не смотреть.

– Нет, он висит на ветке. Ты разве не знаешь, коалки едят эвкалипт.

– Я думала, ему надоело есть эвкалипт и он решил поспать в кроватке.

– Не-е, – Кузя уже улыбался, думая, как здорово он отвлек маму от «плохого» разговора. – Он никогда не устает есть! Поэтому его знаешь как зовут? Жора!

– То есть Георгий?

– Нет, Георгий – это Гоша, как у нас в группе Гоша Чумаков. А коалка – Жора, он все время жр-р-рет!

И мы оба засмеялись. Молодец, Жора.

Дома Вениамин заперся в туалете и не выходил оттуда, пока я восхищалась Жорой, кормила и укладывала Кузю, пела ему песню про снежного человечка, обещала, что завтра заберу его пораньше из сада и мы опять сходим в пиццерию к Ириске, потому что ему понравилось, как она делает из бумаги коалок по фамилии Оригами.