Дмитрий Вельяминов - Запрети меня

Через двадцать минут машина остановилась у проходной, с полминуты мы постояли, дожидаясь, пока охранник поднимет шлагбаум, затем въехали на территорию, обогнули здание, и остановились у крыльца.

– Одевайся, – сказала Даша.

Я сел на кушетку, накинул олимпийку и застегнул молнию.

– Пойдем, дорогой, – сказала женщина-врач, встав у меня за спиной.

Медсестра открыла дверь, все было настолько деликатно обставлено, что можно было подумать, мы отправляемся на бал в честь моего возвращения к жизни. Я, конечно же, поддался. На выходе из кареты меня поддерживали за руку, из магнитолы играла красивая мелодия. Даша прикурила сигарету и дала ее мне, я затянулся, голова закружилась, но летний ветерок, блуждающий в полумраке, очертил трехмерность пространства – несмотря на выход из тела, я все еще был под кайфом. На втором этаже особняка в стиле псевдоклассицизма горел свет, наверное, все уже танцевали. Я совсем не досадовал, что начали без меня, хотя и немного обмяк, но был еще способен выйти в свет. Еще затяжка, и мы красиво вошли в мою новую жизнь. Я, конечно же, был взволнован, мы стояли уже на крыльце. Сейчас нас оглушит музыка и ослепят огни. Медсестричка и врачиха улыбались – разумеется, они были рады сопровождать меня, и я чувствовал себя увереннее в присутствии таких дам. Дверь отворилась. Оба тапочка хорошо прилегали к ногам, хотя один из них я и прожег сигаретой в прошлой жизни, залипнув под хмурым, но это не главное, главное – осанка. Именно по ней, а не по фраку швейцар определяет, кому учтиво поклониться и о чьем прибытии немедленно докладывать хозяину. В конечном счете, для меня это был не первый выход в свет, и даже в таком состоянии я мог нести себя соответственно – как бы сильно ни билось сердце, голову нужно держать высоко, несмотря на подозрения, что бал будет проходить в отделении бесплатной городской наркологички.

В приемном отделении дамы покинули меня и, кажется, были этому рады. Даша курила на улице, за окном первого этажа. Швейцар был чрезвычайно резок, заполняя бумаги. Видимо, своим природным умом он чувствовал приближение ночи и не мог совместить естественного желания предаться сну с чувством долга. Он почти не поднимал отяжелевших век от листов бумаги, над которыми склонилось все его широкое красное лицо. Я услышал, как карета с дамами тронулась. Но, как бы там ни было, я был очень благодарен им за все то электричество, что случилось между нами.

После моего отказа подписать бумаги на госпитализацию дежурный врач вызвал полицейских. Формальной причиной послужило то, что дежурный врач был совсем не дурак и, как правило, на передоз легавые приезжают раньше, чем скорая по уведомлению от оператора 03. Естественно, Даша знала об этом и сообщила оператору «о внезапной потере сознания по непонятным причинам». Маленький обман, конечно же, вскрылся, как только врачи увидели меня – следы на венах, зрачки – и саму Дашу… Но было уже поздно. Теперь я должен был сдать мочу на тест и пройти лечение в наркологичке «по собственному желанию», что как минимум должно повлечь постановку на наркологический учет по месту жительства – я отказался.

– Не уверен, что это хорошая идея, – сказал я.

Врач поднял на меня глаза, и я понял, что это стоит денег.

– Выйду к девушке, мы что-нибудь придумаем.

Мой паспорт лежал у него на столе.

– Минуты хватит? – спросил он.

Я вышел на крыльцо, Даша была на нерве.

– Ну что? – спросила она.

– У тебя есть деньги?

– Рублей четыреста на такси. А что?

– Я возьму твои сигареты.

Она открыла сумку, и я увидел чекушку «Вайт Хорс».

– Думала выпить ее вместе с тобой, пока не увидела тебя без сознания.

– Я тоже кое-что видел: как ты бегала и перепрятывала все эти заначки в шкафах, – с улыбкой сказал я.

– Тебе сигареты оставить? – равнодушно спросила Даша.

– Да.

Я взял чекушку, прислонился к стене, повернувшись спиной к окну. Хоть мне не удалось выпить ее залпом, через полминуты все было сделано, я отдал Даше пустую бутылку.

– Ты совсем больной, – сказала она.

Даша, которую я недавно снял с края крыши на Ленинском, в одной футболке, с принтом «BACK TO THE FUTURE», развернулась и скрылась за проходной.

Я вошел в отделение, вернее, вплыл – если уж быть точным. Туда временами устремлялись новые страждущие, врачи других бригад скорой вместе с окровавленными подростками со свернутыми носами в бессознательном состоянии и с их мамашами, которые все время орали, мешая мне провалиться в сон.