Любовь Сушко - Тяжесть короны. Князья и воины

Рассеянно стоял перед ними монах. Он и на самом деле скверно себя чувствовал и ничего не мог поделать. Приказал Даниил заботиться о семье, и заявил, что проклятие на мужа накладывал. Видно было что-то в судьбе его, за что он теперь и расплачивается.

Ушел князь со странной этой панихиды, понимая, как часто играет судьба с человеком. Не сможет он из пут выбраться. Обречен странный этот волк убегать, и где-то смерть свою найти, ведь люди трусливы и суеверны, не терпят они тех, кто на них не похож, поскорее уничтожить их пытаются, и чаще всего это им удается.

И вдруг так грустно ему стало, когда он и сам почувствовал себя загнанным волком, который вынужден всегда быть настороже. Всегда по сторонам оглядываться, потому что знал он, что почти все бояре старше его, многие и сами были бы рады трон его занять. Хочется им власти самой большой. И хотя у князя удельного власть не так велика, как может со стороны показаться, ест и пьет он с ними на пирах вместе, но он не один из многих, а единственный. А каждому хочется таким быть, властвовать, а не подчиняться. Потому каждый из них рад был бы, если бы сгинул он в схватке с кабаном каким, или еще какая беда с ним бы приключилась вдруг. Понимал он это все и особенно на них не сердился. Но знал с самого начала, что ни одному из них доверять не может князь, потому что о себе они думают, потому устремления их с княжескими расходятся. Так было всегда и будет вечно.

И нужен был ему союзник в этом противостоянии. Христу, на себя все беды принявшему, князь не особенно доверял. Потому все чаще взор свой обращал он к Перуну, воинственному и мужественному богу. Это он должен был понять намерения и помочь ему в противостоянии этом. Ему нужен был сильный и воинственный покровитель, советник, которому нужно доверять. А доверять князь может только тому, кто отстранен и не заинтересован во власти, не соперник он ему в делах его земных.

Так впервые отрок и задумался о втором, и почему-то пришел к нему языческий бог, или какое-то создание неземное должно было появиться к нему, и больше не забывал он о тайном союзнике своем.

Никому, даже Васильку не рассказывал он о странных помыслах своих, боялся, что не поймут они его, слабым считать станут. Но он и на самом деле так молод и неопытен был тогда, страшно оттого, что никого нет рядом.

Мефи не надо было просить дважды. Он появился перед Даниилом, и хотя тот не сразу признал в нем того, о ком так страстно мечтал, но понял, что пока лучше ему все-таки никого не найти. Ему повезло несказанно. Лукавый проникся к нему любовью, которой он давно к князьям не испытывал. И много чего тогда он решил показать ему. Даниил ему определенно нравился. Он был чем-то похож на прежних князей. И Мефи мог большие просторы перед ним раскрыть.

Он просто радовался тому, что тот второй, которым мог стать Александр при других обстоятельствах, был достаточно шустрым, смекалистым и могучим, если не все, то многое ему было подвластно.

Мефи успел догадаться о том, что новый князь мало чего боится. Он видел, как тот спокойно отправился на зверя лесного, и вряд ли и перед сражениями и забавами отступит, если он так спокойно говорит об аде. Пусть он туда и заглянет, – решил новый союзник.

Правда, он не часто так с живыми князьями развлекался, но на этот раз какой-то задор в душе его возник, он решил, что любопытно будет взглянуть на то, что там происходить станет.

Туда они и отправились спокойно.

– Надолго это? – только и спросил Даниил.

Он беспокоился о своем княжестве, и всем своим боярам не мог доверить мира, который ему принадлежал по праву. От них всего ждать можно, Василек с ними не справится.

Он догадывался, что бес слышит все его мысли, потому и молчал пока.

– На пару часов. Не беспокойся, даже твои парни ничего не успеют натворить в Галиче твоем, а там пока тебе нечего долго делать, с этим успеется.

– Зачем ты мне это показать хочешь? – спрашивал он.

Ему хотелось знать, почему бес его выбрал для всего этого.

– Ты кажешься мне сильнее и значительнее Александра, – отвечал тот, вполне откровенно, пока скрывать ему было нечего, – пусть он красуется перед ними, а ты до поры, до времени в тени останешься. Это важно, на свету многого не видно, а внешний блеск не так важен.

Говорил он немного загадочно, но Даниил понимал, что снова их сравнивают, и те догадки недаром появились у него, есть какое-то предопределение в судьбах их и противиться бесполезно. Александр Ярославич вольно или невольно все время будет где-то рядом.