Витольд Ветерский - Святоша

– Скоты поганые! Звери ненасытные! – кричит наш герой от ярости весь красный. – Христа погубили, Божие творение опаскудили. Когда людьми-то станете, ироды? Когда?..

Все, даже Бур, снова опешили, на месте застыли. Видно, и вправду, слова Святоши магическую силу возымели. Но руки его, правда, ослабевать начали. Пашка, у которого от чувства смертельной опасности второе дыхание открылось, тут же этим моментом воспользовался. Вывернувшись из вражьей хватки, резко к врагу обернулся и дал Антону «бычка»: один раз, второй, а на третий – ногой меж ног. У обоих кровь на лбах…

Святоша от удара на четвереньках оказавшись, вдруг начинает причитать-молиться:

– Господи, что же я делаю? Насилием на насилие отвечаю. Прости! Грешен! Каюсь! Каюсь! Каюсь!..

Пока Бур и его свора из стопора выходили, Козыркин так ударил Антону ногой по ребрам, что тот к стене отлетел и по полу распластался. Теперь Пашка в ярости пребывал.

Антон встать пытается. А голова кружится, опять ноги не слушаются. За стенку держится. Говорить тяжело, но молчать не может.

– И сп-спросил с-ст-странник у Х-христа: как же мне не метать бисер п-перед свиньями, если ты меня к этим свиньям послал со Словом твоим? – говорит Антон, переходя с прерывистой речи на ровную. – И отвечает Спаситель: если каждое Слово моё – бисер, то среди свиней должен найтись хотя бы один не падший так низко, дабы суметь свой взор к Небу обратить. Донеси же до него, странник, Слово, не растеряй! Ибо потеряешь – не вернёшь в полноте своей…

Антон делает паузу, а Бур, Пашкиной яростью заряжаясь, рявкает недовольно:

– Так, говоришь, мы свиньи? За базар ответишь по полной.

– Да я этого щенка щас по стенке размажу, блин, – трясёт Козыркина, словно на электрический стул сел.

У обоих лица налились кровью, кулаки сжались. И другие братки в такой же кондиции. Бить, похоже, будут всей шоблой… И тогда… во мне какой-то механизм новый заработал. Я мигом представил, что произойдёт буквально через минуту…

…серия зверских ударов – и Антоша в луже крови…

…они добивают его ногами…

…на нём уже нет живого места…

…но, словно воскреснув, он встаёт и пытается говорить дальше…

…а к нему тянутся лапы взбесившихся…

Стоп!.. И я хотел уйти, не поставив на место этих бесов?.. Что же я раньше тупо стоял?..

И такая во мне жалость к Антохе забурлила, такое к нему уважение проснулось, что я, уже не мешкая, заслонил парня собой.

– Всё, харэ! – говорю и слышу, что мой голос звучит жёстко, уверенно. – Нашли себе тренажёр. А ты, Бурый, лучше скомандуй своему стаду слюни утереть да по стойлам разойтись, не то любого зашибу, кто этого святого малого хоть ещё раз своим грязным копытом тронет. И разве есть у тебя, блатняка, зелёная на такие разборки? Мозги включи!.. Всё, разошлись!.. Чё? Не доходит?..

Доходило. Да и эффект был налицо – на физиономии каждого из них. Бурый только пасть свою, скривившуюся от неожиданности и возмущения, открыл, как сию же минуту за его спиной аплодисменты послышались. Все тут же обернулись и онемели. А Мишуня, наверное, от такого шока, в штанишки наложил…

– Молодец, Метельский! – говорит мне замполит. – Проявил сознательность и мужество.

– Браво, Витя! Браво! – хлопает в ладоши Батя собственной (!?!) персоной. – Так их, собак взбесившихся. Так их!

Появляются охранники. Но Савельевич, переглянувшись с замполитом, говорит ему:

– А пусть самые борзые из этой стаи, Бурый и Козыркин, сами свою жертву и ведут. Пусть ощутят вплотную своё произведение искусств извращённое. Сугубо в воспитательных целях.

– Согласен, – отвечает тот. – Бурый, Козыркин, ну-ка взяли под руки Свешникова и бережно, как самую главную ценность в мире, повели в санчасть. Ухаживать за ним будете лично сами. И не дай Бог, он через три дня в строю не окажется!

– И вам, браво, товарищ майор. На лету схватываете, – улыбается Батя.

– Кто ещё к Свешникову свои ручонки прикладывал?.. Я не ясно спросил?

Один активист (он же козёл), который был не из шайки Бура, молча кивает в сторону верзилы Коляна…

Через два дня Батя пришёл в медсанчасть – Антона проведать. Меня с собой позвал.

Сел Марат Савельевич на стул рядом с койкой. А мне сказал сесть с противоположной стороны.

– Как чувствуешь себя сегодня?

– Физически лучше. Сегодня гораздо лучше. Спасибо! – отвечает тот, опухшими губами улыбаясь.

– Не меня благодарить надо, а… сам знаешь кого.