Сергей Пылёв - А за окном – человечество…

Я несколько заморочено кивнул. Как хотите, но за моим, честно-пречестно, никакое человечество не просматривалось. Вообще за окном ни души. В Воронеже второй час ночи. Лишь курносая половинка унылой городской Луны, словно детское личико в профиль.

Что мне оставалось: позавидовать всевидящему Славику?

«Почитай отца твоего и мать твою»

Днями Зоя (само собой, с почтительной оглядкой на Фрейда и Юнга) набросала список тревожных вопросов, какие с точки зрения современной науки о душе чаще всего возникают к решившим пожениться пожилым (и не очень) одиночкам у их детей от прошлых браков: «Вам не поздно снова начинать половую жизнь? Что, ещё не все силёнки потратили на нас? Лучше дружите с Альцгеймером и игрой в лото! Как же ты (она) можете допустить, чтобы кто-нибудь вероломно занял место наших папы (или мамы)?»

И, наконец, самая болезненная тема: «Ради чужой женщины (мужчины) ты готов (готова) уменьшить нашу долю наследства и поломать нам счастливые планы на будущее после твоей смерти?! Неужели старческие плотские утехи важнее нашего молодого счастья?»

При ответе на эти вопросы либеральная психология постперестроечного общества считает необходимым для родителей в обязательном порядке стоять перед детьми навытяжку и согласно кивать всем их возражениям. Разрешается и даже приветствуется подобострастно, фальшиво-бодренько улыбаться. Если же вы кондовые эгоисты и не готовы положить голову на плаху во имя счастья детей, вам остаётся ради бессовестного достижения узколичностного счастья, вдруг с дуру ума забрезжившего в конце тоннеля, правдами и неправдами убедить детей, что ваш поздний брак не является пропуском в вечную жизнь. Более того, истинно любящие супруги имеют необъяснимое наукой свойство умирать практически одновременно. Тем самым радостно избавляя детей от юридических хлопот с дележом наследства.

Чтобы эта сакраментальная мысль не звучала голословно, Зоя предложила подтвердить ее свежим примером из Интернета. Ромео и Джульетта отдыхают.

«Трогательная история настоящей любви и верности произошла вчера в селе Истомино Аксайского района. Социальные работники, наблюдавшие за пожилой парой истоминских простых селян Павла и Анны Хмыз, во время очередного рейда нашли их бездыханные тела. Умершие старики лежали рядом на кровати и держались за руки. После экспертизы выяснилось, что сердца влюблённых перестали биться с разницей в пару часов. Первой умерла Анна Хмыз, ее супруг скончался к вечеру. По словам священнослужителя Аксайского Успенского храма, смерть в один день – огромная благодать для супругов. Такой участи достойны только те пары, которые прожили свою жизнь в любви и верности».

Как вам такая информация в век однополых браков и не менее странной любви между чиновниками и олигархами на фоне празднично цветущей коррупции?

У меня, честно говоря, от подобного самоубийственного проявления пожилыми селянами взаимной привязанности, в груди что-то болезненно поднапряглось. Зоя так даже всплакнула и как-то явно вне образа продвинутого учёного-психолога. Чисто по-женски. То есть с охами-вздохами, пусть и сдержанными.

Вскоре мы встретились с нашими детьми – мой Саша и её Тоня. Я устроил всем нам прогулку по водохранилищу на теплоходе «Москва». Битый час мы с Зоей уныло глядели, как наши тридцатилетние отпрыски мгновенно превратились в самых настоящих детей. Я пожалел, что Лиза и Славик не видят сейчас этих великовозрастных балбесов типа родителей, которые детсадовски скачут по палубе, визжат и, вырывая друг у друга пакетик с чипсами, в прыжке кормят ими наглых чаек. Тонины пальчики с черно-белыми накладками при этом блистали как клавиши концертного рояля.

Явно лишние на этом празднике жизни, мы с Зоей спустились в буфет. Я первоклассником плавал с родителями по Волго-Донскому каналу на таком же двухпалубном «речном трамвайчике». Вот как выглядел корабельный буфет гагаринской эпохи:

«Летняя утренняя Волга с ярким, парадно-белым кораблём на свежей и какой-то молодой после ночи воде. Мы на второй застеклённой палубе, где празднично пахнет буфетом. Это запах выходного дня: запах театра, цирка или фойе кинотеатра – тех мест, где мы обычно бываем по воскресеньям. Корабельный буфет пахнет шампанским, пирожными и ветчиной. Вообще он с его ребристыми пирамидами шоколадных плиток и сладкими оазисами маслянисто-восковых тортов явно напоминает языческий алтарь гурмана с соответствующим языческим иконостасом».