Татьяна Демьяненко - Девятая жизнь кошки

В воду отправляется лавандовое масло. Мое свидание с самой собой куда прекраснее многих свиданий с ним. Я поднимаю колено и погружаюсь в наблюдение за каплей воды, медленно стекающей к миллионам своих сестриц. Она кажется мне одинокой слезой, проделавшей долгий путь для того, чтобы раствориться в чем—то большем, потерять свою отдельность, но вместе с тем, и все трудности своего пути. В этом ровном движении капля уменьшается, условием ее скольжения является собственное тело. Оставаться целой, можно лишь не двигаясь с места, да и то рано или поздно испаришься…

Так быстро бегущее время рядом с И. резко контрастирует с наполненным и насыщенным, с прожитым во всей глубине в каждом своем мгновении в одиночестве. Сейчас для меня это вновь становится тем, чем должно было оставаться с самого начала: игрой, увлекательным развлечением, необычным новым опытом. И я решаю играть. В рамках чужих правил создавать свои.

14

Моя дверь не заперта на ключ. Пусть его приход, если он решится на него, будет для меня неожиданностью. С утра я отправила лишь одно смс: «я дома, приходи…». Я не жду ответа и не готова вступать в диалог. Интересно, если он не придет, то кто окажется оштрафованным? Я, не желающая договариваться, и диктующая свои условия? Или он, не признающий узких рамок и отсутствия права голоса? Даже это сейчас неважно.

Мой выходной день начинается с чашки чая. Я смакую новую посуду. Напиток, налитый внутрь, остался прежним, но его вкус воспринимается иначе. Зрение тоже участвует в восприятии на вкус. Теперь эти чашки не для важных гостей, а чашки для меня. Я любуюсь тонким узором, и погружаюсь в него столь же глубоко, как вчера в каплю воды. Сначала я вижу лишь завитки, а затем они оживают, составив голову медузы—горгоны со змеино—кудрявой шевелюрой. Голову, все еще плотно сидящую на плечах до встречи с Тесеем.

Чай впитывается, а после просачивается через меня и выступает испариной в самых укромных уголках моего тела, а, потому, самых горячих. После летнего чая мне требуется душ. В отличие от расслабляющего морока ванны душ молотит по мне живыми непоседливыми струями будто взывая к моей собственной утомленной энергии. Пульсация снаружи пробуждает внутренний ответ, я стряхиваю с себя остатки сна и неги, еще немного уменьшаю температуру, наблюдая за тем, как съеживается моя кожа. Выскакиваю на скользкий пол, едва не падаю, но тело каким—то невероятным кульбитом возвращает себе устойчивость. Жесткое полотенце пляшет по покрасневшей коже, и каждая клеточка меня готова к встрече с жизнью.

Я брожу по квартире босиком и без одежды. Немного намокшие волосы кудрявятся, и я сейчас вылитая Горгона. И только от моей ловкости и хитрости зависит останется ли моя голова при мне. Сознание того, что любой может дернуть дверь снаружи и попасть в неловкое положение, снова вызывает во мне бурлящую и немного эйфоричную веселость. Неожиданно для самой себя я начинаю танцевать. Без музыкального сопровождения. Без заученных па. Без отточенных движений, выдающих многолетнюю подготовку. Я двигаюсь за импульсами своего разбуженного тела. Оживает то рука, то шея, то пятка, то лопатка. Этот танец никогда не может быть повторен на бис, и этим он совершенен.

Я устаю, и набрасываю халат, при этом продолжая чувствовать себя голой.

Я такая чистая, что мне хочется испачкаться. Я вспоминаю, что очень давно ничего не пекла, и запах выпечки выскакивает из какого—то участка памяти и тоненьким писклявым голосом упрашивает: «создай меня!». В моем доме нет ни муки, ни дрожжей, ни, даже, молока. Но сила желания так настойчива, что я готова спуститься в магазин. У меня шальное настроение. Я надеваю сарафан, но не надеваю белья, желая сохранить эти необычные утренние ощущения.

Мир за дверью удивляет меня. Необычным кажется все: звуки, запахи, освещенность. Как будто меня подключили к усилителю всех сигналов. Такое со мной, кажется, впервые. Я остаюсь в знакомой обстановке, но воспринимаю ее, как изменившуюся. А, может быть, мои органы чувств просто заработали в полную силу? Я не знаю, но пока наслаждаюсь этой новизной.

Я не помню ни одного рецепта, но мне не хочется обращаться к необъятной информационной бездне. Я хочу экспериментировать. Взбиваю яйца с молоком. Немного сахара и соли. Ярко—желтый разбавляется белизной, но увеличивается в объеме, пенясь. Мука вновь меняет консистенцию. Дрожжи. Я, как завороженная, наблюдаю за процессом. Сначала я управляла им, а сейчас нужно дать время течь ему по своим законам, создав нужные условия. Я зажигаю духовку, а миску ставлю на погашенную конфорку. Я уверена, что не знаю рецепта, но он появляется из неведомых недр моей памяти.