Наталия Терентьева - Ласточка

– Ладно, дело хозяйское, в смысле – добровольное. – Олег с интересом взглянул на Нику. – Мастер спорта? Мне Антон не говорил об этом, просто сказал – ловкая, спортивная.

– И языкастая, – подсказал Паша. – Язык как… – Паша не нашелся что сказать, рубанул изо всех сил рукой в воздухе.

– Так и есть, – кивнула Ника Олегу, не обращая внимания на Пашу.

– А спорт какой? – продолжал спрашивать Олег Александрович.

– Шахматы! – засмеялся Паша. – Разве не видно? Мозги наружу лезут уже!

– Что ты завелся-то? – удивилась Ника.

– Да баб умных не люблю, бесят. От них все зло мира.

– Я тебя вообще первый раз в жизни вижу.

Паша вспыхнул:

– Мы в одной школе учимся. Так, на всякий случай.

– Значит, тебе не повезло, Паш, – засмеялся Олег. – Не заметила тебя Ласточкина. Вот пошел бы с ней поход, показал бы себя…

Паша, воспользовавшись, что Олег обернулся на чей-то вопрос, привстал и выразительно потряс бедрами.

Ника взглянула на Кирилла, который в это время, отвернувшись, объяснял что-то Верочке. Не слышал, жалко. И не видел. Может, ответил бы Паше так, чтобы у того отпала охота хамить.

– Правда шахматы? – спросил Олег, снова повернувшись к ним. – Паш, ты, кстати, давай не выступай, не принято у нас задираться, ты в курсе. Раз вы все из одной школы, вот и держитесь вместе.

Ника повела плечами. Кажется, эйфория первых дней прошла. Природа природой, а то, что мальчики цапаются из-за нее – к этому не привыкать, обычное дело в классе. Просто этих она даже не знала до поездки, ей своих, из класса, хватает.

– Нет, не шахматы. Горные лыжи.

– Ух ты! – искренне восхитился Олег. – Молодец. Значит, с горами знакома.

– Да, только с зимними, на сборы езжу уже восемь лет.

Кирилл наконец подошел к ней и к Олегу. За ним стояла, тихо слушая и то и дело поправляя очки в черной оправе, Верочка. Ника услышала, как она спросила:

– Кирюш, ну что, возьмешь мой фотоаппарат, да? А то он тяжелый.

– Так договорились же, – немного удивленно ответил Кирилл. – Приноси мне в палатку.

Ника кивнула всем и пошла к морю. Неужели так не может быть, чтобы никто никому не завидовал, никто никого не ревновал, не хотел отбить, чтобы никто не писал гадости в Сети… Как она устала от этого в школе и как надеялась, что здесь, в лагере, про который ее ироничный и трезвый отец говорил только в превосходной степени, ничего подобного не будет. Но – нет. Кто-то притягивает к себе несчастья и болезни, кто-то – удачу, случайную, ничем не оправданную, от которой захватывает дух и становится страшно, кто-то – удивительных людей с интересными судьбами – мама ее раньше всегда радовалась, что к ней всегда идут сами персонажи, и искать не надо, приедет снимать сюжет о коммунальных службах, а встретит забытого героя войны, или умнейшую учительницу, или бескорыстного и талантливого врача, или же местного поэта, искреннего и наивного; к кому-то идут бездомные собаки и кошки, всегда и везде, а Ника словно манит завистливых и недобрых приятелей и подружек. Может, ей так кажется? Ведь у нее есть в школе хорошая подруга Таня. Есть или была, теперь уж и не разберешь.

Они дружат с раннего детства, но та уже год как живет в собственном мире. Мир этот состоит в том, что Танька сочиняет песни и ставит их в Интернет. Это не просто увлечение, а образ жизни, ничего другого Танька не делает.

Музыкального образования у Тани нет, голоса тоже, но она на слух подбирает аккорды, легко, не задумываясь, плетет простые рифмы «свет-нет-ответ», «приду-уйду», «забуду – не буду», «зима-сама» и имеет успех у других подростков в Интернете, количество ее подписчиков в Ютубе и Инстаграме перевалило за пять тысяч. Значит, кто-то слушает эти незамысловатые песенки, кому-то они нравятся. Таня в жизни разговаривает нормальным голосом, а поет особым, чуть гнусавым, как будто специально фальшивит, не дотягивает ноты, подвывая, подплывая к верхним нотам, от этого мелодия становится неопределенной, узнаваемой и оригинальной одновременно. И это имеет успех у сверстников.

Таня сама кому-то явно подражает, но уже есть девочки, в основном младше, не из Москвы, из провинции, которые подражают ей. Пишут похожие песенки, посылают Тане, чтобы она оценила. Возможно, какой-то девочке, которая живет в маленьком поселке в двухстах километрах от Вологды или Мурманска, Танька кажется столичной звездой.

Ника дружила с Таней с тех пор, как себя помнит, их матери когда-то гуляли вместе с колясками, и девочки познакомились, как только стали узнавать мир вокруг себя. Танька – естественная часть ее жизни. Но эта часть становится все более и более чужой, к сожалению. Что делать, если Нике не нравятся эти песни, они видит, как подружка на уроках сочиняет их, чертыхаясь, когда ей совсем не хочется писать и, главное, – не о чем, но она боится, что ее забудут подписчики, станут отписываться, и она с раздражением чиркает, чиркает в тетрадке, спрашивая Нику: