Владимир Бутромеев - Исчисление времени

– О сын мой! – ответила Сталину его мать. – Абрек должен быть высок, силен и красив лицом, он как горный орел хватает свою добычу, поэты слагают о нем песни и называют его гордым именем. Ты же у меня невзрачный, кривобокий и рябой, ведь так тебя называют. И ростом ты совсем не удался.

– О моя мать, – сказал Сталин, – не тот абрек хорош, кто красив лицом, высок и строен, а тот, кто умеет взять добычу. Гордый орел парит высоко в небе, но он у всех на виду, и меткий стрелок сбивает его пулей. А рысь и лиса знают как подкрасться, выждать и нанести удар, и добыча не уйдет от них. Да, я мал ростом, меня называют Кривобоким и Рябым, но дух мой неукротим, терпение бесконечно, я хитер и коварен, и лучше я пойду в абреки, чем в священники.

– Хорошо, сын мой, – ответила Сталину мать, пораженная умом сына, – только помни, если ты станешь неприметным священником, ты проживешь тихо и всегда с кусочком хлеба, и никто тебя не упрекнет. А если ошибешься или проспишь обедню – помолишься, и Бог тебя простит. А если выберешь себе судьбу абрека, то тут уж нужно стать таким джигитом, чтобы о тебе песни пели.

– О моя мать! – воскликнул Сталин. – Я не пойду в священники. У ме-ня совсем другие наклонности. Я буду грабить и убивать, как мой прадедушка Иосиф, ведь в его честь меня и нарекли.

Хотя отец Сталина был драчливый пьянчужка-сапожник, но зато его далекий прапрадед прославился строптивостью и разбойной жизнью. Он обирал людей на большой дороге по ночам, и именно от него Сталину достались врожденные наклонности убивать и грабить, а других наклонностей у него не обнаружилось.

Сталин взял деньги, собранные его матерью, поклялся отомстить всем, кто унизил ее своими подачками, купил горячего коня, непромокаемую, непробиваемую ни ветром, ни пулями бурку, острый безжалостный кинжал и подался в абреки.

Для начала он ограбил всех, у кого мать стирала одежду, мыла полы и собирала деньги на его учебу в семинарии, а еврея-торговца даже зарезал своим только что купленным кинжалом, потому что тот вздумал напоминать, что дал его матери денег больше, чем остальные – целых пятьдесят рублей.

Исполнив клятву, данную матери, Сталин принялся грабить всех, кто попадался ему под руку. И вскоре сакля, в которой жила его мать, наполнилась коврами ручной выделки, кувшинами с маслом, кругами сыра сулугуни, домашними лепешками и выделанными овечьими шкурами – всем, что, имея кинжал и твердую руку, можно добыть в селах предгорий Кавказа. И мать Сталина уже не ходила по чужим домам мыть полы и стирать белье, а соседи при встрече уважительно кланялись ей в пояс.

Сталин же тем временем добрался до города Баку, где на нефтепромыслах работало много людей. Нефтепромыслы принадлежали шведу по фамилии Нобель, он, по заведенной у всех немцев аккуратности, раз в неделю платил рабочим зарплату, и Сталин начал отнимать у них не только лепешки и кой-какой домашний скарб, но и деньги. Рабочие, оставшись без денег, не могли купить себе и своим детям хлеба. Они собрались вместе, вооружились кольями, подстерегли Сталина, явившегося накануне получки, и, не сдерживая злобы, прибили его до полусмерти и едва живого сдали в полицию. Сталин выжил, но одна рука (левая или правая) осталась поврежденной на всю жизнь, и чтобы это меньше бросалось в глаза, Сталин всегда держал в ней трубку, хотя курить никогда не курил и махорке всегда предпочитал стакан хорошего грузинского вина.

Когда Сталин слегка оправился от побоев, его в арестантском вагоне отправили в Москву, а потом, по старому русскому обычаю, заковали в железные кандалы и по знаменитой Владимирке – дороге, названной в честь крестившего Русь князя Владимира Красное Солнышко, погнали этапами в Сибирь.

На этих этапах Сталин и познакомился с Лениным [5] Ленин. – Полностью вымышленный персонаж романа. Любые совпадения с разными однофамильцами, включая известных исторических деятелей, случайны и не имеют никакого отношения к художественным замыслам автора. . Имя его неизвестно, а отчества у него не было, такие рождаются без отца и без матери, как пузыри земли в пьесах Шекспира. Этот Ленин был авторитетным вором, сидел не первый раз, поэтому его все уважали. Они со Сталиным брели по осенней грязи Владимирки, и Сталин, от рождения музыкальный, как все грузины, под мелодичный звон кандалов и свист ненастного ветра пел грузинские песни, эти песни очень понравились Ленину, потому что он терпеть не мог песни на русском языке. И Ленин сказал Сталину: