Олег Шадрин - Агент 0.01‰

После короткого пятиминутного отдыха Малярчук пришел в себя и принялся к разработке сценария освобождения генерала. Подспудно в его голове свербила мысль: «Зря так-таки откликнулся на вызов, ведь даже в случае удачного исхода все шишки опять свалятся на меня, и надо было так опростоволоситься!»

Грамотно произведя расчеты, Всева выяснил: до места заточения генерала в Куршевеле всего сто сорок километров. В принципе недалеко, но на машине из-за пробок в тоннеле это часа три-четыре. За это время у задержанного выудят всю многолетнюю информацию.

Добираться на поезде? Долго и небезопасно! Срисуют… Эврика! Есть одна дерзкая мыслишка! Батумыч направился в городской авиаклуб. Там наметанный глаз сразу приметил двухместный прогулочный красавец-аэроплан. Но уже с пассажиром. Ничего, где двое, там и трое поместятся. Если как следует утрамбовать команду. Пообещав весомый куш пилоту (ага, держи карман шире!), Малярчук всего за сорок минут достиг цели – французского аэропорта. Но по приземлении из кабины вышел один: расстался с пилотом и туристом на предельной высоте и скорости с помощью ноги.

Теперь следующая задача: незаметно проникнуть в полицейский участок. Но до него еще ехать и ехать.

Недалеко от взлетной полосы располагалась площадка для парковки машин. Всева увидел, как одна дамочка вышла из крошечной машины («битла») и зашла в близлежащий бутик. То, что нужно! «На такую автокаракатицу мало кто обратит внимание, – сообразил Батумыч. – Но прежде имеет смысл переодеться в чужую одежду и одновременно завладеть ключами зажигания».

Недолго думая, разведчик заскочил в лавку следом за мамзель. Та уже была в примерочной. Всева откинул штору. Легкий щелчок по припудренному носику, и дама в прострации (отключке) и уже раздетая.

Жаль, некогда более плотно заняться географией тела.

Всева быстро напялил на себя женскую одежду, не побрезговав даже брюликами, попутно отоварил зазевавшегося владельца бутика в печень, сел в «каракатицу» и буквально через несколько минут очутился в заданной точке. Полицейское логово приютилось на склоне крутой горы, рядом проходил подъемник (вероятно, чтобы паковать нарушителей прямо на трассе слалома или… или спускать с обрыва головой вниз).

Всева в экспроприированных обносках поднялся по крутым ступенькам и для начала пококетничал с жандармами на входе, чуть позже обездвижил их той же пилкой для ногтей, после чего легко проник в святая святых – комнату допроса, где генерал с высунутым от усердия языком уже писал явку с повинной. Малярчука поразил вид пленного: тот сидел, ерзая на стуле, в спортивных ботинках, пристегнутых к горным лыжам, а те, в свою очередь, были прибиты гвоздями прямо к полу. То ли схомутали аккурат на трассе, то ли метод допроса такой, до сих пор неизвестно!

Несколько отработанных бросков из арсенала самбо с болевыми приемами на рычаг локтя в положении лежа, и семь стражников французского порядка рядком приютились на полу со сломанными суставами. Без фальшивой гуманности вытащил их наружу, где слепил из всех один общий клубок, обмотав с разных направлений стальным канатом от подъемника. Затем коротким толчком спустил с горы по склону вниз: пущай покатаются.

Дело почти сделано: генерал на свободе.

Высокий чин, очевидно, был в наркотическом угаре (вкололи какую-то хмельную бурдень для развязывания языка, но, не исключено, просто коньяк).

– Теперь в Центр, – выдохнул Всева.

Однако служивый несмотря на внешне выжатый вид засопротивлялся: велико было желание отгулять оплаченный отпуск, оплаченный серьезной валютой, которую ему посулили супостаты за разглашение ценных сведений. Всева меж тем не стал церемониться со сварливым руководством: оглушил двухтомным протоколом и слегка придушил носовым платком.

Минуту спустя Батумыч переоделся в привычную одежду и, загрузив генерала в багажник, в приподнятом настроении отправился обратно в Швейцарию в надежде успеть на званый ужин в посольстве.

Малярчук даже на радостях подобрал немецкого туриста, голосовавшего на трассе. Ничто не предвещало осложнений, поскольку, как считал Всева, сработано было на высочайшем профессиональном уровне. Как же он ошибался! И… буквально через полчаса Всева заметил погоню (см. пролог).

– Скоттини! – грязно выругался Малярчук по-итальянски. – Не добил мадам в бутике, и вот результат.

…Что было дальше вы уже знаете…

Судьба же освобожденного из вражеских застенков генерала (чтобы не было лишних вопросов) сложилась следующим образом… Когда Всева с рюкзаком, «фаршированным» Сидоревичем, объявился в посольстве, была уже глубокая ночь, сам пресс-атташе находился на завершающем раут ауте. Всеве достались лишь так, крошки с барского стола. Зная буйный характер «Старика», ему в посольстве сделали успокоительный летаргический укол и так, в сомнамбулическом состоянии, переправили в моторном отсеке воздушного лайнера в Геную, а далее траулером (прикопали генерала в улове рыбы) переправили в Россию на консервный завод, где извлекли в процессе первичной термической обработки на свет божий, а затем привели в надлежащий порядок. За все тяготы и «издевательства» (в основном, Малярчука) генерал Сидоревич был представлен к высокой правительственной награде и сразу после банкета отправлен на почетную пенсию.