Жанна Швыдкая - Метаморфоза. Декалогия «Гравитация жизни»

Достав из шкафа тот самый старенький серый кожаный чемодан с заклёпками, который ездил со мной в пионерский лагерь и сопровождал нашу семью в единственной за моё детство поездке на море, я три дня укладывала в него свои наряды, придирчиво отбирая для будущей столичной жизни лишь самое лучшее. Несмотря на то что половину одежды я пошила сама на домашней машинке, выглядело всё очень достойно. Каждую строчку, каждую петельку я выполняла с такой же щепетильностью, как на школьном экзамене по швейному делу, после которого мне вручили сертификат с присвоенным третьим разрядом. Особое внимание я уделяла обработке внутренних швов, считая, что изнанка вещи, как душа человека, должна быть такая же красивая, как и лицевая сторона. Скопированные у телевизионных ведущих фасоны говорили о чувстве стиля и хорошем вкусе, и если не знать тайну происхождения, то в условиях апокалиптического дефицита в магазинах можно было бы подумать, что брюки-бананы с широким поясом, белая блузка с кокеткой или клетчатая мини-юбка с зашитыми на бёдрах складками куплены за валюту у фарцовщиков на рынке или даже за границей. Естественно, что ни я, ни кто-либо из моих родственников в стан буржуев за железный занавес никогда не выбирались, и этот факт как никакой другой красноречиво отражал социальную ячейку семьи в обществе. Я об этом, естественно, старалась не распространяться, гордо демонстрируя модные вещички с пришитыми вручную иностранными лейблами, которые удавалось выменять у одноклассниц на право списать домашнее задание.

Прежде чем дополнить возвышавшуюся над чемоданом горку очередной юбкой или брюками, я придирчиво осматривала себя в этом наряде в зеркале, мысленно представляя, с чем и куда буду его надевать. Результат усилий последних лет в борьбе за фигуру приятно радовал, и казалось, что талию можно обхватить двумя руками, а тонкую шею – одной. Точёные ноги с изящными щиколотками и упругими мышцами от ежедневных многокилометровых пробежек по набережной над Днепром своей стройностью напоминали ноги скаковой лошади, и это забавное мысленное сравнение каждый раз подталкивало меня грациозно прогнуть спину и эффектно выпятить рельефную грудь. Серые распахнутые глаза притягательно выделялись на круглом лице с милыми ямочками; пшеничного цвета волосы, завитые по последней моде в лёгкие кудри, мягко спадали чуть ниже плеч, дополняя образ привлекательной и целеустремлённой девушки восемнадцати лет. Закончив, наконец, с вещами, я уселась на крышку чемодана и, усердно тужась, защёлкнула металлические зажимы. Половина дела сделана. Осталось только поступить, но в этом я нисколько не сомневалась, как не сомневалась и в своих знаниях, уровень которых не только соответствовал специализированному физико-математическому классу общеобразовательной школы, серебряная медаль об окончании которой лежала теперь на дне чемодана, но и мог соперничать с первым курсом математического вуза.

Заполночь, когда из спальни родителей послышалось монотонное сопение, перемежаемое храпом тата, я привычно покачала по сто двадцать раз верхний и нижний пресс и вышла на балкон. Летняя ночь приятно скользила по телу тёплым воздухом, на фоне чёрной бездны россыпью сверкали звёзды, пытаясь сбежать от назидательного света круглой луны, а на лавочке под разлапистой ивой вызывающе смеялись парни и девчата. Ну вот и всё – моя последняя ночь в Каневе. Сколько раз я об этом мечтала, с какой неистовой силой умоляла судьбу позволить мне вырваться из дома родителей в большой город – и вот этот момент наступил! Не могу сказать, что я не любила свой город, но в нём я задыхалась. Являлось ли причиной этого отсутствие перспектив для молодёжи, или же дело было в моей семье и в жёстком воспитании, а может, и во мне, и в моём характере – я не знала, но все эти годы жила словно под гнётом. Порой мне казалось, что на плечах лежит что-то тяжёлое и с каждым днём оно всё сильнее вдавливает меня в землю. А мне так хотелось расправить молодые сильные крылья, подняться в небо, приблизиться к солнцу и, впитав его силу, облететь целую Землю, но вокруг все твердили, что рождённый ползать летать не должен. Я жаждала другой – яркой, интересной и насыщенной жизни, отличной от жизни моих родителей, год за годом курсирующих между огородами у бабушек в селе и работой на заводе. Я мечтала добиться успеха и изменить мир. Но самое главное – я стремилась быть личностью, у которой есть право голоса, которая может иметь собственное мнение, и это мнение для кого-то важно. Я просто хотела быть собой, но именно этого я не умела. Никто и никогда меня этому не учил. На протяжении десяти лет школа снабжала меня крепкими и обширными знаниями, требуя в ответ их безропотного поглощения. Семья же взрастила послушную девочку, для которой слово родителей было сродни заповеди, а любое ослушание каралось ремнём так, чтобы надолго отбить всякую инициативу и желание высказывать суждение, отличное от того, что сказал отец. Стремясь проявить самостоятельность, я исподтишка втягивалась в опасные истории, но даже осознание неизбежности наказания не могло задушить во мне эмбрион зарождающегося «Я». Стойкий характер, сформированный строгим воспитанием, и сила воли, закалённая в трудностях, яростно вздымали плиту, угнетавшую все эти годы мою личность. Наступало время освободиться от оков родительской воли.