Татьяна Заостровская - Сладкая Вита

В палате Вита появится только к вечерним уколам.

– Всем колоться! – кричит она громче заступившей на смену бабы Лены, за что получает нагоняй. Как будто они только что вместе не пили чай с конфетами из кармашка.

– Хорошая ты девка, только непутёвая, – выпроваживает баба Лена собеседницу в коридор. Лена тоже против абортов, но не так воинственно, как Ната. Санитарка взывает к Виткиному разуму, открывая процедурный кабинет, – на что ты будешь жить? Сама малявка, работаешь уборщицей.

– Много ты понимаешь. Я – мастер по клинингу! – громко парирует размякшая Вита, утирая слёзы, которые доревела в комнатке санитарок.

– Хрен редьки не слаще, – вздыхает баба Лена на весь коридор. Через минуту весёлая, как ни в чём не бывало, Вита уже кричит своё:

– Всем колоться!

Кому-то ставят уколы прямо в палате, желающие «размяться», выстраиваются у процедурного кабинета. Система, наверное, тоже отработана советскими инструкциями, только шприцы одноразовые. В порядке живой очереди, стоя, задираются разноцветные халатики. Оживлённая очередь комментирует, подбадривает и шутит, подглядывая в открытую дверь:

– Смотри-смотри! Стоит, как балерина! А попка-то кругленькая!

– Ну, подумаешь, укол, укололи – и пошёл.

– Халат-то повыше задирай, чё так скромно!

Шутниц и юмористок хватает и без Виты. А та кричит в ответ из «процедурки», задирая халатик повыше: «А что, хотите посмотреть, так я покажу! У меня всё в порядке, никто не жаловался, наоборот, всё просят и просят».

Сломленная в первой половине дня токсикозом, она оживает к вечеру. Добра и любит всех подряд. Даже Томочка хихикает над её пацанскими рассказами. Сегодня в программе что-то новенькое – Вита начинает петь под радио, даже приплясывает

Неожиданно вся палата поддерживает неуместную весёлость. Поём хором, сначала любимые Виткины песни, потом все подряд. Даже девочка, пришедшая от «психа», улыбается и подтягивает красиво и правильно песню из мультфильма.

Странная смесь, странное единение. Только что все сидели, замотавшись в одеяла, как в коконы собственных переживаний. И вдруг – поём. Даже стук в дверь и комментарии из соседних палат не могут перешибить внезапного веселья и беззаботности на этом островке страха и тревожного ожидания.

Тома, оттаяв, делится ягодами с девочкой у входа. «Спасибо!» – это больше, чем благодарность, девочка смотрит на Тому украдкой. Она уже знает её историю, диагноз и подробности семейной жизни. Конечно же, не от Томы. Девочке стыдно, муторно на душе, как Витке по утрам. Сейчас даже больше, чем когда все осуждающе на неё смотрели. Она уже не спрашивает, зачем её поместили сюда. К восторженным самкам с хрупкой надеждой на материнство. Которые очень мечтают о том, что ей далось так легко. И от чего приходится избавляться. Зачем-то она попала сюда, и это для неё важнее, чем разговоры с психологом.

Охрипшие, насмеявшиеся, все вместе пьём чай, доедая домашние вкусности. Ничего, завтра родственники ещё принесут. Всем, кроме Виты. К ней никто не ходит, ничего не носит. Поэтому разнообразное питание для себя и ребёнка она добирает по палатам. Завтра ей будет сюрприз, я попросила, чтобы мне принесли огромную палку любимой Виткиной колбасы. Пусть ест. Я случайно заметила её взгляд, когда она смотрела на моего мужа.

«Какой он у тебя классный! – Вита не рисовалась, детдомовская тень наморщила ей лоб, – в пиджаке. Надо же, мужчина в пиджаке! И заботливый, и красивый». Я встала поближе к окну, чувствуя внезапную ревность. Пристально вгляделась в удалявшегося «мужчину в пиджаке».

Красивый? Как же мы привыкаем к чудесным вещам и обстоятельствам. Виткиным заброшенным взглядом я смотрела вслед тому, к кому привыкла и не замечала. Он уходил, и мне стало страшно, что я его больше не увижу. Я оставалась в этих убогих стенах, как будто время хотело разлучить нас – меня бросило в безнадёжном прошлом, а его отпустило в прекрасное будущее. Без меня? Стало страшно и муторно. И, как девочке у двери, стыдно смотреть на Виту.

– На! – Вместо утреннего приветствия Витка задирает халат у моей кровати, – намажь, говорю. От уколов не задница, а сплошной синяк.

Баночку с йодом я беру и только потом понимаю, что Витка выпячивает мне навстречу голый зад. И, правда, в сине-жёлтых пятнах от уколов. Я нарисовала «сеточку», но Витка не спешит одёрнуть халатик.

– Что, хорошенькая? – снова за своё. Я согласно киваю, чтобы не обидеть. Как-то не верится, что «куча» мужчин в один голос зовут «сладкой» вот эту плоскую широкую, переходящую прямо из спины без всякого намёка на талию, часть тела.