Михаил Байков - Скульптор жизни. Том II

– Разумеется, – располагающе кивнул Баникин, успокаивая Иванова, но, очевидно, вызвал обратный эффект.

– Подпишите вот эти бумаги… Они о неразглашении… – подозрительно приказал Иванов.

Через несколько минут чтения документов и их торжественного подписания в окружении чашек, Иванов, прочитав и проверив несколько раз подпись, продолжил:

– Короче… Эдуард Михайлович, вы должны съездить на форум и сделать все, что вам скажут… Как мне сказал министр… Ваша задача состоит только в том, чтобы согласится с утверждениями и предложениями наших коллег… Но не больше, чем на сорок миллиардов долларов… Вы поняли?

– Есть несколько вопросов, Иван Иванович…

– Я вам все сказал. Просто выполните инструкции… В крайнем случае, связывайтесь с МИДом… Там вас проинструктируют… На банковских заседаниях, кстати, говорите только о решениях форума, рассмотренных в официальной повестке дня! Ясно?

– Да, Иван Иванович… – смирился Эдуард.

– До встречи… Не подведите… И помните – гостайна!

«Иванов – вспыльчивый и непостоянный, плохой президент. Односрочники скучны и бездарны… Нам нужны долго—правящие руководители…» – думал Эдуард, выйдя из кабинета.

***

Эдуард спокойно шел к выходу из Кремля, прогоняя в голове мысли о предстоящей поездке в Швейцарию. Что из этого могло получиться, он не знал, главное – это убедиться в собственной безопасности. Надо бы связаться с юристом…

Проходя последний пост кремлевской охраны, Баникин заметил спускавшуюся по лестнице Орлову. В голове промелькнула мысль: «Надо подождать». Сердце забилось, выражение до сих пор задумчивого лица ожило.

– О, Эдуард, – пройдя ускоренную процедуру регистрации, обратилась с улыбкой Елизавета Николаевна. – Ты уже все?

– Да, Елизавета Николаевна. Еще раз здравствуйте! Мы с Президентом все обсудили, совсем скоро я отправлюсь в Женеву.

– Ну, молодец. Сейчас куда?

– А вы?

– В Администрацию.

– Может прокатимся?

– Пожалуйста, – пожала плечами Орлова, пригласив Эдуарда в машину, к которой они успели подойти.

После обязательных галантных действ, которые, впрочем, Эдуард выполнил с удовольствием, можно было вернуться к разговору.

– Как твои дела? Обжился на новом месте? – посмотрела Орлова на Эдуарда своими красивыми глазами.

– Очень хорошо, – завороженно произнес Эдуард, – Вид приятный, сотрудники тоже ничего, работы, почему—то, меньше, ответственности, почему—то, больше.

– Про ответственность правильно сказал… Лисова тебя из—за чего—то съесть готова. Крайне против твоей поездки в Женеву.

– Корпоративные трудности… Я не из ее команды, – рассуждал Эдуард, делая Орловой понятные намеки. – Евгения Романовна тоже человек новый, всего два года назад первое назначение… Вот ей и нужны везде свои люди, а апэшные ставленники своими не считаются, увы.

– Она даже на меня сегодня с претензиями полезла, говорила, достаточно грубо, что Банк нуждается в опытных представителях, а не молодняке…

– Надеюсь, вы меня защитили? – нежно улыбаясь, спросил Эдуард, понимая, что Орлова, играющая очень большую роль в Администрации (и являясь серым кардиналом всех кадровых решений любого уровня в России), не могла оставить выпады Лисовой неотомщенными.

– Я, вообще—то, была у Президента совсем по другому вопросу… Мы обсуждали губернаторские выборы… Однако, поверь мне, я дала повод Лисовой ненавидеть тебя еще больше.

– Думаю, здесь разумнее благодарить, – задумчиво, но весело произнес Баникин.

– Ха—ха! Не стоит… Давай ты мне лучше расскажешь о своем разговоре.

Эдуард недолго помолчал, собираясь с мыслями:

– Знаете, я скажу только два слова… Государственная тайна.

– Ясно, – откинулась в кресло Орлова, – Иного я от форума и не ожидала… Каким тебе показался Иванов?

– Мне кажется, что он только предвестник чего—то более значимого… Он не способен переделать нашу жизнь, но и стабильность при нем будет.

– А потом? – спросила Орлова, но Эдуард понял, что она думает о другом.

– Потом, возможно, выберут какого—нибудь живого, наглого, уверенного в себе человека, который перевернет не только систему власти, но и все общество…

– Такой уже был, но его не оценили… Нет! Сейчас не те времена, инициатива от власти не может исходить, слишком многое мы пережили. Лет двадцать назад это бы еще прокатило и сейчас могло бы существовать новое общество… Но мы упустили шанс, теперь меняться должны люди, по собственной воле…