Ирина Шухаева - Черепаха Золотая

О, моя дорогая, моя несравненная леди,

Ледокол мой буксует в снегах, выбиваясь из сил.

Золотая подруга моя из созвездия «Лебедь»

Не забудь, упади, обнадежь, догадайся, спаси…

Юрий Визбор

Затаив дыхание, Соня смотрела как черная лохматая грозовая туча выжимала свои растрепанные космы на притихшее золото берез. Осень пожелтелая выдалась в этом году рано, в начале сентября все уже заполыхало. Потом стояла непривычно теплая погода и вот, похоже, начинались дожди.

Грозовую тучу то и дело раздирали солнечные лучи, пробивалось голубое небо, но туча упорно огрызалась, грохотала, сверкала и лила мощный дождь.

Мгновенно заполнился таз на крыльце и расставленные по водосливу ведра. Туча выдохнула холодного воздуха и сырости, Соня поежилась, стоя босиком на крыльце. Вошла на террасу и закрыла дверь. Резиновые галоши никак не находились, любая другая обувь моментально промокнет. «Куда же они запропастились? – начинала она сердиться». На улице резко стало тихо, только слышно было, как бьется в крышу запоздалый шершень и отчаянно гудит. Но он был уже полусонный, осенний, короче – не страшный, хотя все виды жужжащих насекомых с детства были врагами Сони…

Словно повинуясь какому-то зову, Соня вернулась на мокрое крыльцо. Ступни ожгло холодной влагой. Туча, словно ждала именно ее, извергла новое рычание, рассеклась молнией, резко подул ветер, с новой силой полил дождь. Солнечные лучи пробивались возле самого крыльца, Соня ступила на мокрую траву и протянула руку к лучу. Стало странно тепло.

– Мам, с ума сошла, – на пороге ежилась сонная Настя, – итак все время мерзнешь, зябнешь, теперь еще и под дождем стоишь? Давно не болела? Иди, бабушка звонит…

Соня очнулась и побежала в дом. Ступни горели, дыхание сводило… Будто что-то случилось. На мамины вопросы Соня отвечала невпопад, слова доходили до нее через невидимую дымку, и она привычно бубнила: угу, сделаю, угу, помню, угу, поняла… Список поручений явно превышал ее возможности: они приехали только на выходные, Насте она обещала не приставать с хозяйственными делами, а теперь еще пошел дождь и все мокрое-мокрое.

Соня попрощалась с мамой до вечера, до очередного отчета о проделанной работе и неожиданно почувствовала сильную усталость. Будто бы она сделала много дел, а ведь они недавно только приехали. Пока перетряхнули уже отсыревшие постели, подмели, разобрали еду, пообедали, потом легли поспать. Соня так и не уснула, все ворочалась. Смотрела, как небо хмурилось все больше и больше. Встала, постояла на крыльце. Туча шла не с той стороны, откуда обычно приходят настоящие дождевые тучи, но выглядела она крайне агрессивно. Соня пошла и сняла развешенные вещи с забора и сделала прочие «дождевые приготовления». Предчувствия ее не обманули: туча приперлась и пролилась.

Теперь Соня ходила по террасе, вздыхала, вспоминая перечень «надо», потом выглянула в окно, помахала рукой уходящей туче, что становилась быстро удаляющейся кляксой и… Легла спать… У нее было серьезное оправдание – дождь… Эта небесная хулиганка осуществила полив, избавила Соню от необходимости таскать ведра с водой и предоставила ей прекрасную возможность отдохнуть… Пожалуй, впервые непогода не вызвала у нее досады. Она улеглась к Насте под бок, потому что та спала уже давно и нагрела кровать. Дочь, правда, пришлось растолкать и заставить читать детектив. Потому как если она будет много спать днем, то ночью будет только ворочаться и постоянно будить Соню. На вопрос Насти: через сколько минут разбудить? Соня только отмахнулась – когда встану, тогда и хорошо. Если проголодается, то сегодня можно отрываться по вредным супам или лапше, или пюре из пакетика…

Она проснулась около семи вечера. Да‑а, подвиги сегодня отменяются. Соня еще раз посмотрела на часы и нахмурилась. Сережа так и не позвонил… Замотался, наверное, дела. Самой теперь звонить нельзя… Вот бы он сейчас был с ней… Сделали бы все дела скоренько… Соня грустно вздохнула. Украдкой смахнула слезу. «Нечего раскисать… Это все от безделья… Почему мне кто-то должен помогать? Я все должна делать сама!»

На крыльце было мокро, как впрочем, и везде. Летом бы уже все просохло, участок на бугре, открытый всем ветрам. И они, эти ветры, постоянные сожители. Жарким летом – спасительные, весной и осенью скорее утомительные.

Закат зарделся горделиво, со знанием дела, горели красные листья клена и черноплодной рябины у самого забора. Низко к земле клонились ветки со спелыми ягодами. Соня вздохнула. Вот оно, доступное дело. Пока начнет смеркаться, она успеет собрать черноплодку.