Вячеслав Киктенко - Певчий Гад. Роман-идиот. Сага о Великом

***

Выбрал время, когда все домашние на работе, включил духовку, сунул башку.

Пахло плохо. Очень плохо, неприятно пахло…

И решил малость передохнуть… отдохнуть чуток. Прилёг рядом с открытой духовкой, в обнимку с нею, да и заснул.

А тут вдруг – «папуля»!..

Явился домой с работы вне всякого режимного распорядка. И – навёл порядок. Выключил газ, открыл настежь окна, и выдрал Великого – на позорище, на погляд всему двору, на крыльце дома, – выдрал безо всякой пощады сыромятным ремнём по голой заднице. И Великий в очередной раз покинул дом.

Отчий дом…

***

Вот те и «День непопадания в урну…»

***

Под мнозими нозями

День непопадания в урну был не самым болезненным в долгом странствии по земле, по её долам, стремнинам, страстям. Его, непредсказуемого Неандертальца,

почему-то очень много били в этом опасном, рехнувшемся, ничего не понимающем мире. Били в основном кроманьонцы – по своим ничтожным понятиям…

***

Так много, и по разным поводам били, что вывел закон «бития»:

«Чтобы жить и что-то понимать, надо делать больно. Тебе же делают? Жизнь делает. Больно. А другим, подопытным? Иглы втыкают, хвосты крысам режут, собак распластывают… экспериментируют. Иначе опыта, знаний иначе не набрать…

А они нужны, знания? Кто ж разберёт»

***

«…это тебе не детские игры, это старинное дело, это очень странное дело!.. Как только увижу Кремль – х… встаёт» – мистически этак, выражая полнейшее недоумение, говаривал Великий. И вспоминал, как его потоптали у Кремля.

***

«Трахнул прямо в Александровском саду, на травке, под самой кремлёвской стеной одну тёлку… а раньше не мог, не вставало…» – плакался притворно. Притворно, ибо тогда ещё любил только одну девочку, а не тёлку – отличницу Тоньку Длиннюк. А она его нет. Ещё нет. Длинная, прыщавая, не очень складная отличница из хорошей еврейской семьи, чем она привлекла хулиганистого неандертальца Великого? Тайна…

***

«Как много девушек хороших!

Как мало искренних шалав!..»

(Из заплачек Великого)

***

Купил он неприступную отличницу дичайшим образом. На свидании, которое вымолил перед окончанием школки, рассказал, как заснул пьяный в сортире… и – упал с унитаза. Ушибся, разбил голову…

Длиннюк, побледнев от кошмарного откровения, пала в обморок. Тут же, на скамейке, под вешней сиренью…

Но, очнувшись, прониклась к идиоту какой-то необычайной, жертвенной, необъяснимой, вседозволяющей любовью. Женщина, женщина… тайна…

***

И – разразился выспренне:

«Порядочный человек стихов писать не станет!..» —

И написал:

«Как много девушек хороших,

Как много ласковых вымён!..»

***

И переписал:

«Как много девушек хороших,

Как мало искренних шалав!..»

***

После падения в обморок, а также дальнейшего падения вообще, Тонька уже готова была – на всё…

Но, вишь ты, у него, якобы, не вставало нигде, кроме как у Кремля.

***

«Державный восторг, однако! Или фаллический символ?.. Кремль! Башни, башни, башни торчком! Как тут не встать Самом у?..»

За это менты (спецменты кремлёвские) и простили. За «Державный восторг». Потоптали, правда…

***

«Щучка не захочет, карась не вскочет…»

***

Первый удар тяжкого глянцевого сапога по голой жопе Великий ощутил на склоне травянистого кремлёвского холма, в Александровском саду. Прямо под Кремлёвской стеной. Ощутил, освобождаясь, наконец, в соитии от длительного застоя в простате. Крик счастья и – одновременно – боли вознёсся выше кремлёвских башен. Но не был услышан свыше. Снизу услышан был.…

Битие Великого менты, изумлённые кощунственной картиной совокупления в ясный день прямо у Главной Святыни Державы, продолжили уже в спецузилище. Могли и насмерть забить, но неслыханная дерзость пучеглазого болвана, а также «Державный восторг», про который избиваемый продолжал вопить, смягчили сердца глянцевых спецментов.

И потом даже налили ему стакан чистой, и похвалили девочку Длиннюк за молчание и благоразумно опущенный взор во время истязания распластанного на бетоне голого, белого, но уже синеющего червяка.

***

«…и окажешься под мнозими нозями…» – воздевая палец нравоучительно, многозначительно потом возвещал Великий.

***

Быль и небыль. Пыль и непыль.