Валерия Нарбикова - Два романа. Инициалы. Султан и отшельник

– Ты есть хочешь?

– Не хочу и тебе не советую. Я сплю.

– Почему ты так сказал? Ты что, думаешь, я тебя есть с собой позову, или ты меня убить хочешь?

– Намазалась какой-то ерундой, вату к носу прилепила. Почему я тебя убить хочу, с чего ты взяла?

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

За стеклом была парикмахерская, огромная и неряшливая. Мастера работали у всех на виду. Они грубо мыли головы женщинам и мужчинам, и никто друг друга не знал. Урна подышала на стекло и написала: Урна.

Ей чудом удалось не заснуть, и когда Бр заснул, она нашла рисунок и сбежала. Урна благополучно добралась до четвертой линии, и там стала голосовать. Некоторые машины тормозили, но, когда она говорила, куда ей, уезжали – и все. Тогда она пошла пешком. Ей хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, и было, о чем спросить, но люди не попадались, а только машины. Она подумала, что было бы неплохо не огибать все эти здания, не переходить через дороги, рельсы, а пересечь всю колонию под землей. Она стала более внимательной, стала смотреть, не попадется ли какой-нибудь вход под землю. И скоро нашла то, что нужно. Спустилась вниз и разменяла деньги.

В вагоне было пусто, и напротив нее сидела собака с синяками под глазами, и рядом с собакой – женщина с синяками под глазами, и рядом с женщиной – девочка с синяками под глазами.

Она вышла из метро и пошла по тротуару. Было тепло и сыро. У обочин тротуаров размокала спитая чайная заварка, валялось множество окурков, но не было ни одного человека. У перекрестка что-то загадочно блестело. Урна подбежала, дотронулась, это оказался плевок, и она покраснела от омерзения. Через некоторое время ее туфли размокли, словно их сварили. Пришлось скинуть их и идти босиком. Наконец она пришла.

«Брысь!» – сказала Урна телефону, который попался ей под ноги, потому что стоял на полу.

«Это я не вам,» – извинилась перед читателем, принявшим это на свой счет. Сразу поднялась на второй этаж и пошла в ванную. Там она стала мыть ноги, по очереди задирая их в раковину. Читатель, видимо, донес, потому что через несколько минут в ванной появился Сокра.

– Что же ты ничего не сказала, хотя бы позвонила, я бы встретил… Ты босиком шла? А туфли где?

– Покорми меня, – попросила Урна.

– Конечно, – засуетился он, – а выпить хочешь?

Она кивнула.

Из ванной Урна крикнула:

– Принеси мне что-нибудь переодеться!

Сокра появился через несколько минут и сказал:

– Но там нет твоих вещей.

Урна рассердилась:

– Только не надо никакой мистики, посмотри получше.

Сокра долго не возвращался, а когда вернулся, то опять ничего не принес. Урна вышла голая, мокрая, «хотя бы вытрись», открыла шкаф, и стала искать. Она выбрасывала вещи Сокра, думая найти за ними свои, но там было пусто. Она почти обсохла.

– Черт знает, что! Нет, ты иди сюда, – она подтолкнула к куче вещей Сокра. Пустые рукава рубашек и пустые брючины лежали в двух измерениях.

– Надень пока мое, – посоветовал он.

– Что твое, что? – все больше заводилась Урна. – Может, это? – и она растоптала майку.

– Как хочешь, – и он вышел из комнаты.

Она села на кучу белья и вспомнила о чемодане: как искала его в церкви, чтобы переодеться, как нашла под кроватью и даже не стала открывать.

– Прости, – обняла она Сокра на кухне, – все осталось там, я совсем забыла.

– Нельзя же так, – уже без обиды ответил он, – пойди убери, я уже несу.

Из всего, что валялось, Урна слепила большой ком и откатила его в угол.

Они чокнулись.

– Ну, рассказывай, – сказал Сокра.

Постель, на которой они сидели, была несвежей, с дряблой простыней в ногах. Подушки лежали, прижав уши, готовые к побоям. Сокра курил, и пепел иногда падал на пододеяльник. Урна протянула ему блюдце, в которое стряхивала сама. «Что?» – не понял он. «Возьми, – но на полпути ее рука остановилась. – Ничего, как хочешь».

Ничего не сказав, Сокра вышел из комнаты.

– Ты где, в туалете был? – спросил Урна, когда он вернулся.

– Нет, я высморкался.

– Я же слышала! Что, это теперь называется высморкаться?

– Короче, рассказывать ты не хочешь?

– Почему не хочу, между прочим, могли меня устроить на работу: раскрашивать книжки.

– Ну, все, хватит, – резко перебил ее Сокра.

– Не верит! Обводишь желтым – обозначает нервы. Но я не согласилась. Или придумывать образы.

– Урна, бедненькая, что ты несешь! Ложись, давай-ка ложись.

Резко, как будильник, зазвонил телефон. Он стоял рядом с кроватью, и Урна, вскочив, нечаянно вляпалась в него. Линия разъединилась, зато Урна, совершенно распустившись, стала выпаливать сквозь слезы: