*
Потому что рано или поздно, но молитва придёт, приходит…
Помянете меня в своих молитвах? Знаю, что молитесь денно и часно, не по дням, а по часам то есть. Мы слышим, я слышу, да, хотя, правда, не знаю, как там остальные, не могу ручаться. Но проскальзывает что-то и в их разговорах иногда. А я больше слушаю, мне интересно. У кого что. Нет, не болит, но происходит. И радуюсь всегда, когда происходит что-то хорошее, а подобное случается часто. И знаете, мне кажется, и на земле со мной столько хорошего не происходило. Не то чтобы не случалось, или мимо стороной обходило, или мне было не досуг замечать (всегда был досуг), просто вот как-то так. Здесь всё острее чувствуется. Ярче переживания, эмоции, хотя кто-то скажет, ну какие, мол, могут быть эмоции, давно же уже мертв. А я отвечу: только сейчас и здесь я начал жить. И правду говорят, ой правду, про царство Божие. И на земле случается, что люди, хотя может и думают обратное. Но в мыслях они чисты, и мы чистыми приходим, такими, какие есть, сюда, в дом наш родной. Кто-то конечно и не сюда, но это разговор особый, и о нём мы как-то уже с вами говорили. И знаете? Верю, что, очистившись, пройдя своё пусть по кругу, они снова попадут сюда. Обязательно. И можете снова упрекнуть меня в хорошем, разрешаю. Сказать, что мир, видимый мной, на самом деле и не такой, и что я не такой. Слышал это не раз и на земле, а здесь в этом никто не упрекает. Ну хочешь быть особенным – будь, хочешь высказаться – тебе не скажут «пожалуйста, молчи». И я радуюсь. Радуюсь словам, как ребенок, потому что наконец-то говорю их в полную силу. Вы тоже скажите, попробуйте. Помолитесь за меня и души наши общие, уже совсем не грешные здесь, на небесах. Однажды и вы окажетесь здесь.
Упаси, не желаю в скорости. Знаю, что не наигрались, не находились по земле ножками своими (сам таким был), но на то и отпущен на земле срок. Да, чтобы понять, что везде может быть хорошо, но в раю всё-таки лучше. Помните же: контраст и эмоции ярче? Хотя кто-то их боится и оказывается не готов, вот странность, да? Быть не готовым к эмоциям и ладно бы чужим, а тут свои собственные, данные кем-то. Быть может жизнью? Наверное, ей. Поэтому живите, и чувствуйте моменты, особенно свои. А их много, ой как же их много разбросано по земле. Я вот свои не ценил, не замечал, всё обходил стороной. Было как-то стеснительно, не удобно. Может и с-сслова поэтому не произносились, боялись? Возможно, но сейчас, слава моему боже, говорю. Вы тоже говорите и молитесь за наши общие души, только разные немного: ваши все ещё на земле, а моя-то уже здесь, на небе. И благодарю, и тоже здесь молюсь, уже за вас, конечно, чтобы у вас там все было хорошо и радуюсь, когда это так, когда слышу от других о вас хорошее. Значит, работает, жива еще связь между землей и нашим небом. Потому и вас прошу отчаянно: молитесь. И хорошего будет больше, вот увидите. Это не так сложно, как кажется. Я хоть и на земле (бывало такое) молился, но здесь всё чувствуется как-то по-другому. Но вы уже многое по моим рассказам знаете. Молитесь, что я ещё могу сказать…
На самом деле многое, стоит лишь начать, но я вроде как бы начал. Понимаете меня, вижу, что понимаете. По крайней мере, долетает до вашего сознания, слуха, образ мой смутный и слова ясные. Пока еще ясные. Потом может быть и отмахнетесь в суете дней. Скажете, что не нужно вам и не по нраву такое слышать. Соглашусь. Ведь не всем по нраву слышать правду или молитву. Но я всё же буду пытаться, как и многие у нас пытаются здесь. И тоже радуются, когда получается и удается пробиться. Мы возвращаемся таким образом вновь на землю…
Дней только в году вашем земном (уже только лишь вашем, не моём) для этого у нас не так много: Троица и Пасха для мертвых. Но пытаемся мы каждый день, как по распорядку чьему-то. Наверное, своему собственному. Особенно в церквях пытаемся. Там почему-то удается и пробиться лучше, и слышать и вам, и нам. Мне так кажется. Особенно это было заметно в последний раз, когда какая-то старушка стояла возле иконы Николая Угодника (его я особенно почитаю) и всё молилась, молилась чему-то…Чему я так до конца не разобрал – колебание и дрожание свечей совместно с другими людскими молитвами сбивали со слуха и мысли. Но старушка почему-то привлекла мое внимание. Может задавала себе вопрос: почему же к старости в нас просыпается голос веры? Близость конца чувствуется ярче что ли? Без ответа остался мой вопрос, хотя об ответе и не просил, сам придет однажды, если нужно, хотя кто знает. Так вот старушка. Молилась она усердно и так радостно мне стало, что даже себя на миг забыл. О себе здесь вообще редко вспоминаешь, все больше о других думаешь. Как я теперь о своей старушке. Она уже моя, вот странность? Хотя ничего странного. Молитва мало кому принадлежит, ее и присвоить-то нельзя: может быть в этом ее духовная прелесть?
Читать дальше