Надежда Волгина - Божественный цикл и Ангельская серия

Я не привык… По-прежнему же Я и о себе.

А надо бы о жизни, и о вере,

О небе, что жило над головой все эти годы,

А не ценил. Смотрел и хмурым был от питерской погоды,

Что накрывала душу с головой.

И солнце редкое к нам больше не вернётся,

И пыль дорог мне не укроет след,

Который много раз до этого был оставлен в парке:

Я всё спешил – то по делам, то на обед.

Но чаще всё-таки на встречи.

То наши общие разлуки-расставания,

Я к сердцу ласковые руки прижимал.

Она шептала: «И, кажется, пора расстаться».

Я моча руки опускал.

И не вернётся золотое время,

Но то не суть, я жив. Мне кажется…

Ведь я дышу, и чувствую становится всё легче.

Скажи же, Господи, на это: почему?

Виной всему Эдемский воздух?

Здесь дышится – свободно и легко.

Я вырос здесь, в колосьях на пшеничном поле,

Среди лугов, равнин, меж безмятежных райских берегов…

Я вспомнил всё, пожалуйста, откройте.

Нет силы ждать, мне нужно оказаться там!

Пожалуйста, вы слышите? Откройте!

Я верую! Я только божий раб!

– Скажи же, Сеня. – Я преклоняюсь.

***

Пустынники

… Восторженным сердцам открылась сказочная даль.

– Уверен? Вовсе не мираж.

– Где видано найти оазис средь пустыни?

– Где слыхано, что этого не может быть? – Посмотрим…

Мелькает, кажется, огонь. Очаг домашний, вижу дом.

– Шутить решил? Мы все ещё в пустыне. – Я знаю, лучше присмотрись.

И видишь женщину, ребёнка?

– Мужчину вижу там, на берегу. И озеро.

Насколько кажется возможным найти все это будто мимоходом?

– Мы третий день в пути, нуждаемся в согреве.

– В пустыне и мало солнечного пекла?

– Я не о том светиле говорю.

– Я знаю: и кров, еда довольно редкие для нас с тобою гости.

– Рискнем? – Попробуем. Но давай-ка для начала я…

– Неужто ищешь что. Что мог ты потерять?

– Себя и жизнь. Оставил все надежно в прошлом.

– И ключ не взял от запертого на засов ларца?

– К чему ключи? Открыто – пользуйтесь. Вам может пригодится.

– Легко швыряешься ты нажитым богатством.

– Должно быть шутишь ты. Я богатей?

– Сокровище не мерится одним лишь златом. В годах оно твоих…

– Бездумно их похоронил, засыпал пеплом и залил виною.

– Неужто пьян? Постой, я вижу, что неудержим. Каков твой путь?

– Направо, прямо, дальше к звездам. Предел нам небо.

– Но дальше? – А дальше ценность и судьба всё за нас решит.

– За что же ты так раздражен на случай? Ему решать, кем быть тебе и что с тобою станет…

– Не самая паршивая награда оставить все в чужих руках? Судьбу я выбираю.

– А случай как?

Лишаешь ты себя свободы воли.

– На что мне воля и хваленая свобода? Я раб, и дело не в деньгах.

– Утратил в жизни мироощущение. Не видишь, слеп, бредешь. А где твой дом?

– В сердцах других и чуточку в том месте, где нахожусь сейчас.

– Бездомный значит, это хорошо.

Без привязи и связей, оков, цепей и странных поводов.

– Ты не о браке я надеюсь?

– Не так я глуп, чтобы идти в огонь. Моя жена всего в полметре.

– А говоришь свобода воли, случай…

– Да, мыслей, действий… Полный крах.

– А знаешь что? Наскучило. Нас двое…

– А можно с вами? – Конечно.

И Бог нам всем судья.

***

Бродяги?

А мы с тобой, бродяга, спим,

Лишь ветер мечется по стенам.

Того жилья, что стало домом

На вечер. Может быть навечно.

Мы спим. А может быть нам это снится?

Как распознать, как отличить,

Где явь, где сон?

И было что когда-то былью,

Сейчас лишь пыль…

Не спим мы, вру.

Себе, тебе, судьбе-прорухе,

Что сделала в одну лишь ночь нас богачами.

И также быстро забрала наш долг -

Ведь мы бродяги…

Нет. Спим с тобой в надежде, что проснёмся

Сегодня или в лучшем завтра.

Оно придёт, ведь правда?

Назло судьбе – старухе распоясной.

Но долг тот будет платежом нам красен.

И мы краснеем вместе с ним…

А может жар? От тела исходящий?

Пылает мерно благостный огонь в груди.

Он в нас с тобой, бродяга, чувствуешь?

Поглубже внутрь сердца загляни.

Не бойся быть восторженным огнём согретым:

Он не палит – поддерживает в жилах жизнь.

Он топит злую в сердце мерзлоту…

Сковавшую когда-то в одночасье

И сделавшую нас теми, кто мы есть:

Товарищами, путниками по несчастью

Быть может жизни всей?

Ведь только так она всегда звалась и, знает кто, всё ещё зовётся?

Не сталкивался с ней давно.

Нет, встреча со старухою в расчёты не берётся.

Ведь жизнь не может быть такой,