Юлия Боднарюк - Ковент-Гарден

– It’s! My! Life!

Это не про неё. Это все не её жизнь. Она здесь как вор, который забрался в дом, не зная, что хозяева созвали прием, и теперь веселится, успешно затерявшись среди не знакомых друг с другом гостей.

«Да как ты можешь вообще!»

«Могу, черт возьми, да, могу! Я именно такая – пустая, глупая, поверхностная! И здесь есть все то, что мне нужно. А от тебя мне нужно только одно – чтобы ты хотя бы сегодня заткнулся и не мешал мне!».

Анна решительно подошла к бару и углубилась в чтение липкой на ощупь коктейльной карты. Можно ли ей сейчас пить вообще? Про это никто не упоминал.

А не всё ли равно? Она еще раз пробежала взглядом по перечню коктейлей и выбрала самый интересный. В реальности коктейль оказался синим, но на практике недостаточно крепким. Ничего, потом закажет еще.

…В клубе окон не было, в казино они были плотно зашторены, и поначалу Анна постоянно забывала, что она на корабле. Теперь ощутимо качало. Палуба безо всякого предупреждения уходила из-под ног, и каждый такой её нырок доставлял непонятное удовольствие, позволяя на мгновение зависнуть в воздухе над полом.

Оркестр наяривал всеми любимые рок-н-ролльные хиты, на танцполе стало тесно, а качка, вкупе с выпитыми коктейлями добавляла веселья в танцы. Какой-то скандинав, пригласивший Анну, бесконечно её кружил и раскручивал, так, что к концу песни ощущения напоминали полет в невесомости, и такая же блаженная невесомость царила в голове. Она будет танцевать всю ночь, а потом посмотрит, как в этих краях выглядит рассвет.

* * *

…Она поняла, что еще немного – и она уснет прямо здесь, в клубе. Публика хоть изрядно поредела, но веселиться не переставала – какая-то не юная парочка выделывала замысловатые фигуры на танцполе, а толстый финн, сидевший через столик, перехватывая её взгляд, широко улыбался и приглашающе кивал в их сторону. Композиция сменялась более спокойной, Анна снова закрывала глаза, и тогда брали верх качка и алкоголь. «Надо идти в каюту», – подумала Анна, но с места не тронулась. В её бокале было на два пальца воды – растаял весь лед. Огромное судно медленно переваливалось, то на левый, то на правый борт. Она вспомнила, что когда отходили из порта, погода начинала портиться. Сейчас, возможно, настоящий шторм. Трудно было представить, какое волнение способно было заставить так раскачиваться громаду парома.

Идея пойти посмотреть на бурю окончательно её разбудила. Анна поднялась, кивком попрощалась с толстым финном и, с некоторым усилием сохраняя равновесие, стала спускаться по подсвеченной розовым лестнице. На миг её остановил треск рулеточного шарика. Казино все еще работало, но девушка не стала задерживаться, миновала холл с лифтами и вышла на открытую палубу.

Ветер, особенно сильный оттого, что был отягощен моросью, обхватил её за плечи, сквозь редкую вязку джемпера пробралась ночная сырость, и под их общим натиском быстро улетучился нестойкий коктейльный хмель. Ненастная ночь сомкнулась вокруг ярко освещенного белого судна, как тисками сжала его темнотой, и было очевидно, насколько неравны силы – света хватало лишь разглядеть рваные волны под самым бортом, а дальше уже ничего было не различить.

И вот на этом пятачке умеренно твердой почвы она наслаждается карнавалом, который умещается на небольшой сцене, и в крошечном игорном заведении играет так, будто рискует тысячами и сотнями тысяч. Все как настоящее, и, собственно – настоящее, но только уменьшенное в десятки раз. И это и есть её порция жизни. Ветер немилосердно хлестал по щекам, словно будил после пьяной гулянки.

Это была беспомощная и глупая попытка, такая же, как и она сама. Завтра все встанет на свои места. Завтра в стокгольмском порту её встретит некто Карл Биргстрем, который считает, что за деньги можно купить все. Хотя это действительно так. Жизнь, например, иногда можно купить.

В плотной тьме она вдруг разглядела приближающийся силуэт встречного парома. Но удивление, вызванное оживленным движением на Балтике, резко сменилось необъяснимой тревогой. Только спустя несколько секунд Анна поняла, что именно не так – встречный паром шел без огней. Он все приближался – черный, безжизненный, – а она стояла, схватившись за перила, не в силах отвести взгляд.

Это был остров. Крутые скалистые берега она и приняла за борта, а поднимавшийся от них лес – за верхние палубы. Он медленно проплыл мимо по левому борту и скоро потерялся из виду в ночной мгле, а она продолжала ежиться на ветру и вглядываться в серые волны.