Л. Д. Йемстори - Дом гардений

☙ Глава 1 ❧

Незримые тучи неслись над землёй. Сквозь полуночный ливень сверкали изломы молний. Городские фонари и неоновые вывески отсвечивали в затемнённых окнах автомобилей и блестели рябью под колёсами. На той же улице, в узком переулке, пахнущим отходами вперемешку с запахами металла и асфальта, содрогался парень. Он, обессиленный и промокший, прислонился к кирпичной стене, обдававшей холодом, и слепо перебирал взглядом прохожих, спешащих укрыться под навесами. «Очередной пьяница из клуба» – подумали бы они, заметив незнакомца, от которого разило алкоголем и дешёвым запахом табака после вечернего отдыха в баре. И на загорелом лице со свежими кровоподтёками промелькнула слабая ухмылка.

Живот скрутило очередной вспышкой боли, хоть уже и не такой жгучей. От многочисленных ссадин и синяков, а может, и из-за отбитых органов, сознание металось в ужасе – отключалось, забрасывая в дурманящую дремоту, а затем выдёргивало в реальность – морозную и безутешную. Из последних сил, что ещё остались в мышцах, парень пополз на разодранных коленях к огням улицы, надеясь, что с рассветом патрулирующий офицер приметит бездыханное тело и оповестит близких о его кончине. Лучше так, чем мучительная неизвестность для старшей сестры…

Крошечная надежда – а может, страх – зашевелилась в погрязшей грехами душе. Смерть на обочине после нескольких пережитых недель в страстях богатств виделась бредовой, нелепой и бессмысленной, и потому та самая надежда взывала к борьбе. Но ноги не слушались и тянулись будто отдельно от таза. Локти джинсовки протёрлись шершавостью бетона и измазались бордовыми пятнами.

Шум проезжающих машин и торопливых шагов стихал, в ушах засвистело и затрещало. Нестерпимый приступ повалил наземь, от слёзно-ярких вспышек глаза скрыли влажные светлые пряди. Тянущиеся к выходу руки застыли на полпути. «Только бы не в Ад» – успела проскользнуть мысль перед тем, как тело обмякло, а городская суета обратилась в темноту обморока.

***

– …истер Эйден Халдер, двадцать два года, – тишину прервал женский голос.

Вакуум в ушах лопнул. Запищали электронные приборы. Глаза не открывались, точно веки слиплись… впрочем, вырываться из дремоты Эйден не спешил. Потихоньку его чувства обострялись, и, даже не видя ничего, он ощущал запах таблеток, медицинских растворов и свежего постельного белья. Конечности покалывало от растекающихся в венах жидкостей – крови и обезболивающего.

– Мы просмотрели камеры, – этот голос принадлежал мужчине. – Похоже на бытовую ссору со знакомыми. Вместе вышли из бара, а спустя минут пятнадцать вышли из переулка без Халдера. Но в темноте лиц не разобрать.

– Хочешь допросить пациента? – девушка подошла совсем близко, и Эйден смог почувствовать запах фруктового мыла. – Он слишком слаб, вряд ли что-то расскажет.

– Так мне потом зайти? – щёлкнула ручка двери.

– Надо, чтобы мистер Халдер пришёл в себя. Полностью, – закончила девушка, и после этих слов дверь закрылась.

Очевидно, медсестра стояла над Эйденом, и, когда она дотронулась до места со вставленным катетером капельницы, прошептала:

– С пробуждением.

Эйден приоткрыл глаза и хотел было ответить, но лишь издал глухой стон. Тогда он метнул взгляд на бейджик сотрудницы. Мисс Шейла Ливенделл вынула из кармана миниатюрный фонарик и поочередно посветила на зрачки.

– Как себя чувствуете? – спросила Ливенделл и предложила воды.

Опустошив стакан, Эйден тяжело выдохнул:

– Ну, я жив… хотя тело ломит.

– Вам повезло, – хоть маска и скрывала лицо, но по приподнятым щёчкам представлялась улыбка Ливенделл. – Состояние стабильное, через пару недель поправитесь. Главное – не перенапрягайтесь.

Чуть сместив положение, Эйден выдавил болезненную ухмылку. Кусок ваты прижимал челюсть, а обёрнутая бинтами голова показалась тяжёлым грузом, вот-вот готовым утонуть в подушке. Ливенделл убрала одну из капельниц и взамен вколола шприц. Эйден почти не ощутил иглу в коже.

– Вам надо поспать.

– Так я и так уже, наверное… Слушайте, а я вообще где?

– Центральная больница города Канерберг.

«Недалеко увезли» – подумал Эйден, прикрыв глаза. Ничего, кроме сонливости и отголоска боли в теле, он не испытывал. Лекарства притупили эмоции, да и говорить и двигаться стало нелегко. Кислородный катетер намертво прикрепился над ртом, и на короткий миг показалось забавным попробовать губой пошевелить трубку. Но Ливенделл не оценила его юмор: