Егор Шиенков - Теория Большой Игры

Еще у Максима была достаточно богатая, по его собственным меркам, история отношений с противоположным полом, включающая в себя некоторое количество однообразных школьно-институтских романов, бестолковую женитьбу, нудный развод и полную растерянность касательно причин, из-за которых взаимоотношения полов, и в особенности брак, до сих пор не стали атавизмом.

Что же касается внешних данных, то и тут похвастаться было особенно нечем. За пару десятков лет сознательной жизни Максим так и не определился с оценкой степени своей привлекательности. С одной стороны, он точно не обладал отталкивающей внешностью, поскольку не имел особых изъянов в виде излишней полноты, кривых зубов или, например, длинного носа. К тому же, его ухаживания за девушками, пусть и не так часто, как хотелось бы, но все-таки периодически приводили к положительному результату. С другой стороны, ему думалось, что периодичность эту честнее было бы назвать эпизодичностью. Да и выбор его обычно падал не на самый желанный объект, а на нечто компромиссное. Так что Максим понимал, что назвать себя привлекательным он может только с большой натяжкой. Но с учетом того, что было принято считать, что, якобы, мужчина интересен окружающему миру в первую очередь некими другими данными, то получалось, что жаловаться в этой области на судьбу у него полного права не было.

Таким образом, наличие всех перечисленных условных благ, с одной стороны, совершенно не радовало, и даже наоборот, а с другой стороны, не давало возможности в полной мере насладиться горечью поражений, полученных в битве жизни. Получается, что он везде как бы победил, но настолько убого, что возникновение чувства торжества победителя просто исключено.

Итак, Максим был не богат, не красив, не умен, не талантлив, не влюблен и не счастлив. Он был нудным середнячком, основной рабочей прослойкой и связующим раствором любого общества со времен первобытного строя. Сознание этого факта убивало жизненный оптимизм мужчины быстрее и целенаправленнее, чем любые самые страшные события в жизни.

Результатом такого положения вещей стала хроническая вялотекущая депрессия. Максим жил с ней очень долго, точный срок он рассчитать не мог, потому как было ли в его жизни что-то отличное от этого состояния он не помнил. А поскольку начало идентификации не поддавалось, складывалось ощущение, что состояние это бесконечно, то есть вообще никаких перспектив до самого конца существования не было.

Будучи разумным человеком, Максим пришел к выводу, что такую жизнь объективно стоит заканчивать, дабы, не тратя больше себя на пустое времяпрепровождение, отправиться навстречу чему-то лучшему.

Как любой образованный человек, Максим верил, что существование человека земной жизнью не ограничено, правда, никаких вразумительных представлений на этот счет он не имел. Христианское учение о загробной жизни казалось слишком голливудски примитивным, буддийское – слишком безнадежным (перспектива перерождения в теле собаки или осьминога его совершенно не радовала), а с остальными религиями он был просто не знаком. Таким образом, вся его религиозность сводилась к пренебрежению знакомыми учениями и отвержению незнакомых.

Никаких символических действий вроде увольнения с работы и закрытия всех текущих дел, раздачи долгов и одежды бедным, обзвона всех знакомых с извинениями за все, что угодно, не было. Максиму было разумно плевать, что после него останется и какими словами его будут вспоминать. Он никогда не мог понять мечты будущих покойников о памяти поколений. Им-то какая разница, будут их помнить или нет в их отсутствие, причем, при полной гарантии невозвращения? Впрочем, никаких загулов на занятые у бандитов под огромные проценты денег тоже не было.

Финальную битву жизни Максим собирался закончить сидя на диване, принимая одну за другой таблетки снотворного и запивая их водой из стакана.

Приготовив все необходимое и устроившись поудобнее, он задумался. Несмотря ни на что, последние мгновения жизни, в упрек всем предыдущим, хотелось провести как-то осмысленно или хотя бы символично. Но почему-то, несмотря на утверждения многих авторов популярного чтива, никакая «вся жизнь перед глазами» не «проносилась». Максим не вспомнил, как он был маленьким и пошел в школу, образы первых поражений и побед, даже если они и были, так и остались где-то в резервациях памяти. Никаких особенных мыслей или желаний не возникло, все было скучно, как обычно, таким образом, даже последние минуты облегчения не приносили.