Александр Банщиков - Песенка про счастье

ПЕСЕНКА ПРО СЧАСТЬЕ

…Счастье – это фантики

В коробочке под стёклышком

Давным-давно зарытые,

Зарытые-забытые

Под вишней во дворе…

А. Макаревич

Это присказка, не сказка –

Сказка будет впереди…

Как рассказать? Как рассказать о той, что была необыкновенной, не такой что прочие? С чего начать? Какие взять слова, чтобы затёртая до противного лоска вещь, получилась ЖИВОЙ? Нет, не только составить новые фразы, по-иному выложить ноты, а представить всю необыкновенность, неповторимость и почти невозможность такого!

Неповторимость…

Вишня… Доводилось ли вам пробовать июльскую вишню? Именно июльскую, когда каждая, уже яркая насыщенно-красная ягодка, прогревается лучами раскалённого июльского солнца до самой сердцевинки (включая саму косточку)? Пробовать ту ягоду, что уже налилась соком, а сок обрёл вкус и аромат вишни, но ещё не насыщенный, не глубокий, а с лёгкой кислинкой?

Я пробовал. Насквозь прогретая палящим солнцем, вишенка проливает своё нежное тепло на губы и язык, едва коснувшись их. Зубы, зажав её, медленно сжимаются, тонкая натянутая плёночка рвётся, и проливается алый сок, отдающий вкусом вишни и незрелой кислинкой. Зубы сжимают дальше, сок разливается, язык чувствует нежнейшую мякоть и вдруг… скрежет. Косточка. Твёрдая, неподдающаяся раскусыванию…

Сколько друзей… Сколько друзей было у меня до тебя, и сколько ещё будет после встречи с тобой! Скольких женщин я знал, но ни одна из них не любила меня так, как любила ты!

Миф… Легенда… Сказка… Сон…

Саша. Редкое имя для девочки. (И много значащее для меня!)

Саша… Как ласково и нежно оно звучит!

Са-Ша. Медленно, не спеша произношу эти два слога, чувствуя едва заметное движение воздуха, наслаждаясь ощущением, когда язык касается сначала твёрдых зубов, а потом нежного нёба… Прислушиваюсь к мягким бархатным звукам…

Саша! Теперь – спустя годы (да что там «годы»! Это в календаре – годы, это в математике – числа, а в жизни человека – эпохи! дороги! Жизни!) это имя выделяется в моём сознании средь всех женских имён, а та, что названа им – уже интересна мне. Она красками горит на сером фоне всех прочих! Я внимательнее наблюдаю за ней. Я читаю её с бóльшим наслаждением и интересом.

Сколько Саш я встретил за это время! Не очень много и – как много! И всегда они были разными, порой совершенно непохожими…

Знакомство.

Когда солнце миновало пик и спускается с неба, палящий полдневный зной спадает – мы выходим гулять во двор… Двор-ли? Сказочная страна! Чудесный остров! Волшебный Мир, в котором мы жили!

На площадку перед домом, где мы все живём вместе, площадку, усыпанную серым песком, утоптанную (и в сандалиях, и босыми!) ступнями многих поколений детей, ложатся тени от высоченных шумных тополей. Солнце скрылось за клёнами, что растут на дальнем краю двора – на краю моей чудесной страны – солнце скрылось и не печёт, и потому вечером можно гулять без головных уборов – какое удовольствие! Вся наша компания в сборе. Выходим во двор и сразу же – не теряя времени даром! – принимаемся за дела. Самая любимая общая игра у нас – прятки. (Да! Прятаться там было где!)

В один из таких вечеров мы придумали спрятаться там, где водящие игры – ребята по-младше – вряд-ли догадаются нас искать, там, куда зайти – не у каждого хватало духу: на дальней стороне двора, минуя согнувшиеся до земли клёны, где от их густой листвы всегда царят мрачные сумерки, и дальше – по мусору опавшей прошлогодней листвы, пустых бутылок, там – где забором стояла граница нашего двора. И ещё дальше – за край: сквозь забор (да, именно: сквозь забор!) на ту – другую сторону (в другой мир – что находился по другую сторону границы! за краем!) вели дырки в решётчатом заборе. Это не мы их сделали – они всегда там были. («Всегда были» – как считалось у нас тогда, а теперь догадываюсь, что дырки в заборе нам в наследство оставили «прошлые дети»!)

Дальше, уже на той – «другой» – стороне густились одичавшие кусты, а за ними нам открывался чужой двор чужого дома. К тому вечеру мы давно знали о нём. Как-то пару раз, когда с летним горячим ветром прилетало к нам жгучее желание ступить на какую-нибудь новую неизвестную землю, мы приходили сюда и из кустов заглядывали в этот иной мир – чужой, незнакомый, неизвестный, немного похожий на наш, но всё же совершенно другой, находящийся за гранью-границей. Заглядывали, но не больше.