Наталья Доброхотова-Майкова - Бронзовый воробей. Или приключения красавца-корнета

трапеза

– Тебя как звать-то? – спросил солдат, отправляя в рот еще кусок пирога.

– Вероника, – ответила девушка, снова вспыхнув. Она легко краснела, и эта застенчивость в сочетании со смелостью была очаровательна.

– Самогон (или что-то вроде того), – невнятно произнес солдат с набитым ртом, стукнув себя в грудь рукояткой ножа.

Корнет потянулся за своей фляжкой, отвинтил крышечку и налил в нее, как в стаканчик, немного золотистого вина.

– Не откажитесь, мадмуазель, – сказал он. – Нет-нет, умоляю вас, не отказывайтесь: это очень легкое вино, самое дамское, это же Бутон, вы наверняка пробовали… Нам очень стыдно, что мы не можем предложить вам чаю в благодарность за ваше щедрое угощение. Здесь есть только вода – вон в той луже. Мы с конем ее уже пили.

Девушка рассмеялась, осторожно приняла у него крышечку и отпила глоточек. Кто она была? Дочь помещика или священника? Скорее всего, деревенская жительница: румянец, свежесть… С другой стороны, отсутствие жеманства, хорошие манеры – это светское воспитание. Корнет собрался познакомиться поближе, пользуясь тем, что ему удалось ее рассмешить, но тут заговорил солдат.

– У нас в полку был случай, – начал он, отпив из фляжки и протягивая ее корнету. – Стояли мы…

Корнету пришлось переводить. Он сначала даже обрадовался, что девушка понимает не все. Но рассказ солдата был безупречен – жив, занимателен и благопристоен. Скоро они уже смеялись все трое.

Солдат и корнет по очереди прихлебывали из фляжки, резали пирог и колбасу. Даже мадмуазель Вероника согласилась выпить еще глоточек и съесть кусочек своего пирожка. Корнет старался не обращать внимания на исторических деятелей, то и дело возникавших в рассказе, который он переводил; на неиссякающее вино во фляжке. Теперь его удивляло другое: на салфетке между ними все еще оставалось полпирога, почти полный горшочек масла и несколько кусков колбасы. Он почувствовал, что есть больше не хочет. Как раз в это время солдат, не прерывая повествования, вытер нож о штаны, а съестное аккуратно сложил в корзинку, накрыл салфеткой и поставил рядом с хозяйкой.

– Спасибо, барышня, – сказал он, – накормили; а это держите; пригодится. Так вот, лейтенант…

Фляжку он, однако, отнюдь не закрыл. Корнет уже давно перестал пить. Доброй и храброй барышне нужен был, конечно, трезвый защитник; особенно на ночь глядя – ночь-то, она была вот она. Корнет беспокоился все сильней. Мало того, что за веселым застольем он забыл о воинском долге; он забыл даже, что обязан заботиться о девушке. Она, кажется, неплохо провела время; но что будет, если ее родители узнают, что она проводила время в развалинах с двумя военными, да еще из двух враждующих армий! Конечно, в своей невинности она не видела в этом ничего предосудительного; но так не могло продолжаться. «Буду ей спаситель», – мыслил он. Солдат тем временем совсем переключился на фляжку и беседовал уже только с ней.

– Мадмуазель, – сказал корнет, – я хотел бы проводить вас, пока не поздно. Скоро стемнеет, и мы не сможем найти дорогу. Я отвезу вас, куда вы скажете, и даже не приближусь к вашему дому. Мой конь… он где-то здесь, я сейчас…

И вдруг, уже вскакивая, чтобы бежать искать рыжего, он встретил такой серьезный, такой тревожный взгляд, что сам вспыхнул не хуже Вероники. Что если он со своей навязчивостью он… Просто-напросто помешал свиданию? Да еще съел пирог, предназначенный возлюбленному! Как она его наверно, проклинает!

– Ма… мадмуазель, – пробормотал он запинаясь. – Я, может быть… вы только скажите…

Девушка встала, расправила беленькие складочки.

– Я наверно… – произнесла она, тоже запинаясь, – мне правда лучше… я не заблудилась, я знаю, куда…

Она как будто снова растерялась.

– Я вам помешал? – тихо сказал корнет. – Вы хотели кого-то увидеть, а я… а мы…

– Я не знаю, – ответила она еще тише. – Я пришла, чтобы… я думала… Может, вы мне скажете?

– Что? – спросил он почти шепотом. Они незаметно отходили все дальше от уголка, где пировали. Он сам не заметил, как протянул ей руку. Она оперлась на нее. Надо было что-то срочно делать. Не могла же эта девушка оставаться на ночь в развалинах, куда того и гляди вернутся эти, Хайло и Сухой, да еще, наверно, не одни. Где конь, чтоб его? Сквозь арки корнет видел два соседних двора, но коня не было и там. О, поистине это животное – сущее наказание! Но прежде всего надо было объясниться с девушкой.