Евгений Матерёв - Психомахия

– Что вы делаете тут в такой поздний час? – спросил мастер и осёкся от собственной неучтивости. – Извините, господин. Я забыл представиться – мастер Фабрис Рене.

Вопрос естественный. Мастеру, конечно, приходилось видеть в своём скромном жилище важных особ – то, что неизвестный к ним относится, у него не вызывало сомнений. Обыкновенно их приводит сюда любопытство – всякому хочется взглянуть на чудесные превращения стекла. Но не в такой же поздний час!

Неизвестный прошествовал к столу, изучая то, что на нём находится. Теперь стало видно его лицо. Обычное лицо, только рябое, испорченное то ли болезнью, то ли ожогом. Фабрис нашёл, что рябь его несколько не портит; ему даже показалось, что эти изъяны под определённым углом зрения складываются в узоры.

– Зачем ты звал меня? – последовал неожиданный вопрос.

В это мгновение Фабрис почувствовал, что какой-то невидимый барьер между ними исчез. Словно треснула скорлупа, и его воля, как содержимое яйца, стала тягуче растекаться.

То есть это он, Фабрис, оказывается, звал этого господина и тот явился?

«Я не звал», – подумал про себя мастер, но вслух не сказал – неизвестно, как отреагирует на эти слова гость. Сначала надо выяснить, зачем пожаловал этот сир.

С приложением усилия воли Фабрис смог оторваться от гипнотического взгляда.

– Можешь звать меня Аполлинер.

Тон, повадки Аполлинера были таковы, что Фабрис засомневался – был ли обращён предыдущий вопрос именно к нему – может, то была лишь мысль вслух?

Прогнав наваждение, мастер Фабрис ещё раз представился, поклонился.

– Зачем же вы прибыли сюда, господин Аполлинер? Вы хотите сделать срочный заказ?

Гость ухмыльнулся. Фабрис ещё раз оглядел его. Ему нравилось, с каким достоинством тот держался: прямая осанка, чёткие движения. Было ощущение, что господин Аполлинер не раз тут был и поэтому хорошо ориентировался в мастерской.

Фабрис в уме строил фразы, как можно предупредить сего господина, что придётся с заказом повременить либо обратиться к другому мастеру; но все эти словесные конструкции рухнули в один момент.

Незнакомец прошёл между козлами и остановился у печи:

– Ты ведь хочешь, чтобы твои витражи красовались на Соборе? Желаешь ли славы Го… городу?

– Да, господин Аполлинер, – поклонился Фабрис. – Для меня и моих помощников это большая честь. И чтобы покрыть славой наш город, господина Флебо и Его Величество короля, я постараюсь привнести в наше дело что-то новое. Я давно работаю над одним свойством стекла…

– Получается? – прервал это сумбурное повествование Аполлинер.

– Ничего не выходит, – поник Фабрис. – То стекло получается слишком хрупким, то слишком много брака, то оно тусклое. Осталось всего полтора месяца…

«Кто же это такой?» – гадал про себя мастер, осматривая гостя.

Шёлковая беретта 20 20 Головной убор, берет. , украшенная мехом соболя, лоснящийся плащ неизвестной мастеру выделки. Под чёрным плащом заметны красные котта 21 21 Свободная удлинённая рубаха из льна или шерсти. и шоссы 22 22 Узкие чулки из льна или шерсти. . Алого цвета была и обувь гостя – ничуть не запачканная.

– Полтора месяца? – переспросил Аполлинер, скаля зубы. – Я знаю случаи, когда люди тратили всю свою жизнь, чтобы добиться успеха в своём деле; все их труды шли прахом.

Незнакомец оценивающе посмотрел на мастера, думая о своём и снисходительно качая головой.

– Времени создать шедевр остаётся мало.

– Да, – покачал головой мастер, чувствуя на себе взгляд. – Мы – мастера, спрашиваем с подмастерьев шедевры, теперь пришло время спросить с самих себя.

Аполлинер смутил своим пристальным взглядом мастера:

– И ты справишься?

«Уж не посланник ли это самого короля?» – затрепетал Фабрис.

– Приложим все усилия, господин Аполлинер.

– Да, – погрузился в свои думы собеседник мастера. – Да, да.

«Как понять эти его „да, да, да“? Сомнения? Или, наоборот, уверенность? А может быть, Аполлинер может читать мысли?»

– Город укрепляет своё влияние. Было бы неплохо подчеркнуть его притязания роскошным творением. Каждая деталь Собора должна говорить об этом.

Дальше голос Аполлинера утратил металлический отзвук:

– Свет хрии… – тут Аполлинер достал платок и высморкался. – Свет христианства должен проникнуть до самых окраин, в самые глубины тёмных душ.

– Мы рады участвовать в этом начинании, господин Аполлинер, – мастер ещё раз поклонился.