Не выдержав того, что этот парень собирается применить свои биты, я ворвалась в кабинет и резкими шагами направилась к нему. Приближаясь, я узнала, что это Томас.
– Ты не посмеешь использовать технику в проекте! Используй это для себя, но не на нашем кружке. Здесь должны быть только музыкальные инструменты.
– Элис, я лишь пытаюсь создать то, что определённо понравится публике. Ты можешь не сомневаться во мне.
– Я знаю тебя меньше двадцати четырёх часов, а ты тут уже говоришь: «Можешь не сомневаться во мне»!
Я кричала, не в силах себя остановить. Слишком велика была моя злость на этого самоуверенного «крутого» паренька.
– Хорошо. Сядь тогда и сама покажи то, что б ты хотела подарить публике.
Он встал из-за рояля и уступил мне место.
Я криво улыбнулась и села за рояль.
В голову приходят только то, что мы вместе с Джоном писали. Одинокая слеза скатилась по моей щеке. Я быстро смахнула её тыльной стороной ладони.
– Ты плачешь? – тихо спросил он.
– Нет. Тебе показалось.
Я видела, как он сел недалеко от меня и ждал, когда мои ладони опустятся на рояль.
И вот он – взмах моих ладонь, они опустились на клавиши. Я закрыла глаза, представляя, как нежно будет звучать эта мелодия. Мы всегда вдохновлялись Моцартом. Мои пальцы знали наизусть эту мелодию, они памятно блуждали по чёрным и белым. Когда мои пальцы замедлили ритм, то я осторожно и со всей нежностью нажала на клавиши. Отпустив руки, я почувствовала, как мои пальцы покалывало. Боль окружила меня и давила на меня всей своей тяжестью. Я поняла, что плачу и слёзы уже ручьями стекали по моим щекам.
– Элис, не обманывай меня.
– Прости, – выдавила я из себя, сквозь слёзы. – Прости, – снова повторила я.
– В чём дело?
– Нет. Не спрашивай.
Я сделала большой вдох и почувствовала давящую боль внутри, возле сердца. От внезапной боли я слегка вскрикнула.
– Что-то не так, – сказал он и подошёл ко мне, присев на корточки возле меня.
– Всё в полном порядке. Так что-то кольнуло внутри.
– Ты бледная.
– Всё со мной в порядке, – сказала я сквозь зубы.
Я и вправду почувствовала себя как-то не так. Меня пугало то, что в последнее время что-то неладное происходит со мной внутри.
Я встала из-за рояля.
– Было неплохо. Я не хочу говорить, что ненавижу классику, потому что сам вырос на ней. Но с каждым годом я стал всё глубже и глубже погружаться в музыку, исследовал её. Сейчас я пишу музыку, объединяя классику и современность. Звучит это всё потрясающе.
– Я ненавижу современную музыку. Моцарт мне больше по душе.
Я забрала свою сумку и ноты и уже моя ладонь лежала на ручки двери, как его голос остановил меня.
– Элис?
– Что?
– Я не хочу ссориться с тобой. Когда я перешёл в эту школу, то был безумно рад, что у вас есть занятия по музыке. Моя заветная мечта – принести и оставить что-то в этом мире, – сказал он и замолчал. – Какая у тебя мечта, Элис?
– Та же, что и у тебя, – тихо ответила я, глядя в его карие глаза.
Меня начала напрягать ситуация. Несколько минут назад я плакала, вспоминая о Джоне, сейчас я уже стою и разговариваю с Томасом о мечтах. Ведь у нас с Джоном была такая мечта: написать свои произведения и оставить их в этом мире. Но ничего такого и подобного быть уже не может. Вся моя жизнь рухнула в одну секунду, когда я увидела его в той машине.
Рядом со мной стоял пуфик. Я села на него и снова начала плакать, содрогаясь от тяжёлых и колких всхлипов. Я никогда не смогу отпустить своё прошлое, как бы этого не хотели мои близкие.
– Элис, я вижу то, что тебе плохо.
Его слова разбудили мой гнев. Никто и никогда не посмеет трогать меня за живое. А раны и Джон внутри меня были живы.
Я сорвалась с места и вылетела из класса, направляясь к выходу. Вылетев из школьных дверей, я побежала к машине. Дрожащим движением руки завела двигатель и выехала извилистыми движениями с парковки. Всю дорогу до дома мои глаза видели туман. Я слепо припарковалась около дома, выскочила и побежала в свою комнату. Я видела встревоженные взгляды мамы и папы – они ужинали. Забежав в свою комнату, я упала на кровать и плакала в свою подушку. Когда мой нос заложило, я подняла голову и положила её на бок. На моей тумбочке стоял календарик. Сегодня было двадцатое сентября – завтра будет два года, как Джона нет со мной. Осознание этого ещё больше усилило мою душевную боль. Я снова уткнулась в подушку и рыдала в неё, пока все слёзы не иссякли.
Читать дальше