Наталья Киндулкина - Тайное место на берегу безымянного озера

В ее голове яркими пятнами заиграли оттенки черно-белого прошлого.

– Я сказал, ты споешь для меня! Если не хочешь проблем, тебе придется смириться с ролью моей девушки на сегодня. Ты исполнишь для меня любую песню, которую я выберу – с этого мы начнем, а если мне захочется чего-то большего, будь готова это исполнить.

Неприятный мужчина с натянутой улыбкой сидел за столом. Он сбрасывал пепел прямо на пол и выкрикивал неприличные, но привычные для него фразы.

– Я вижу тебя здесь каждую неделю и знаю, на что ты способна, не прикидывайся, что не понимаешь, о чем идет речь. Мои ребята заплатят тебе намного больше, чем ты зарабатываешь здесь за месяц. Ты ни в чем не будешь нуждаться какое-то время, а если захочешь, тебе и вовсе не придется больше сюда возвращаться.

С каждой минутой напряжение возрастало, его правая нога начала судорожно стучать по старому деревянному полу, отбивая непонятные ритмы.

– Извини, но на сегодня моя смена закончена. Ты на время смотрел?

– Ты, наверное, не понимаешь, с кем разговариваешь. Я могу сделать так, чтобы твоей смены здесь больше никогда не было! Откажешься от моего предложения – больше здесь можешь не появляться. – Мужчина плюнул на пол. – Я знаю Жака, он должен быть мне благодарен, за ним числится огромный долг, он не рассчитается с ним и за всю свою жизнь. Такие, как ты – единственная его надежда. Благодаря моим стараниям здесь не работает уже пара десятков женщин, из-за которых его задница продолжает гореть.

Она любила ловить на себе посторонние взгляды, ей нравилось ощущать себя желанной. Внимание даже от таких мерзких типов доставляло ей удовольствие и давало силы приходить сюда вновь и вновь.

Ребекка начала танцевать в барах сразу, после того как уехала из родного дома. Тогда ей исполнилось шестнадцать. Нужно было платить за квартиру, а денег ни на что не хватало. Бабушка предлагала посылать свои сбережения, но Ребекка не могла их принять. Все, что она тратила на алкоголь и развлечения, не должно было касаться никого, кроме нее самой. Она всегда расставляла приоритеты: разделяла семью и личную жизнь, если это было ей нужно. Она умело входила в роль хорошей девочки, которая так осточертела за всю жизнь. Ей хотелось бунта, но для протеста не было повода: никто ее не ограничивал и ничего не запрещал. А этот мальчишка был слишком мягким, чтобы коврик для обуви превратить в ковер-самолет.

*****

– С тех пор ты ненавидишь чечевицу? – усмехаясь, спросил Джастин.

– Я тогда ее даже не пробовал! – фыркнул возмущенно Чарли.

– Нет ничего постыдного в том, что тебе нравится чечевица. Конечно, есть блюда гораздо вкуснее, но бывают и куда более отвратительные, например, мидии.

– Кончай издеваться!

– Знаешь что? – улыбнулся Джастин. – Она гораздо умнее тебя. Я уважаю тех, кто знает, чего хочет от жизни и, невзирая на мнение других, идет к своей цели.

– Я так расстроен, что еще немного, и я не знаю, что с собой делаю!

– Возьми себя в руки! Будешь? – Джастин достал из кармана мятую сигарету.

В детстве Чарли дал отцу обещание не курить, но в надежде, что это поможет, взял сигарету в руки.

– Надеюсь, завтра я об этом не пожалею.

Он не выдержал, и от резкого движения кружка разбилась об пол. Осколки рассыпались, образуя красивый узор. За дверью послышались шаги – кто-то услышал шум и решил проверить, что происходит.

– Вы – жалкие ублюдки, какого черта?! Какого черта вы здесь делаете? Вы на часы смотрели?!

Дуглас любил выступать на публику. Его любимая фраза про болванов встречалась почти в каждой из его речей, когда он был всерьез недоволен. Если бы он не был моряком, из него бы мог получиться хороший актер. Он мастерски вживался в роль и подходил к этому вопросу со всей серьезностью. Благодаря своей харизме он бы точно получил одну из престижных премий, и его фотография тут же стала бы украшением центральной площади городка, откуда он родом. Зная его характер, можно предположить, что он бы непременно внес деньги в городской бюджет и помог обустроить школьные классы, а еще оплатил бы сооружение городского памятника, на открытие которого съехались бы все местные репортеры. Играть на камеру он любил, а еще он любил коньяк хорошей выдержки.

– Что уставились?

Дуглас распахнул жилет, под которым была все та же серая кофта, достал из внутреннего кармана маленькую бутылку и приказал пить всякому, кто здесь находился.

– Так точно, капитан!