Илья Коган - Завтра будет другим

– Мудрейшие их знают! – заключил дед. И радостно воскликнул:

– О! Свет дали!

И, правда, зажглись фонари, засветились рекламы, замигали огни светофоров. Зашуршали колеса мерседесов и газов, застучали по рельсам штрасенбаны.

В Совете ветеранов деда принимали с почетом. А как же – боевой офицер, инвалид войны и почетный ариец.

– Господин Блюм! – подкатился к нему дежурный партиец. – Наконец-то вы нас удостоили! Такая честь!

– Суставы, – оправдывался дед.

– К сожалению, выбора сегодня, практически нет! – тащил их на склад партиец. – Временные трудности…

– Посмотрим… посмотрим… – успокаивал его дед.

Выбора действительно не было. Деду полагался холодильник. Но на подиуме сиротливо жался приземистый недоросток в деревянном корпусе.

– «Фюр махт… э-э… За власть Советов»! – распахнул коричневую дверцу дежурный. – Старинная фирма! Еще с дофатерландовских времен!

– Да у нас же вся кухня белая, – робко вклинился Марк.

– Молодой человек! Решать должен уважаемый дедушка!.. Я могу предложить выбор по каталогу. Поставки будут не сегодня-завтра. То, что выберете, привезем прямо ин ди кюхе. Как только – так сразу!

Дежурный затащил их в бюро и раскрыл перед дедом несколько глянцевых гроссбухов.

– Выбирайте! – предложил он. Но в ту же минуту за окном что-то грохнуло. Свет в бюро на мгновенье погас, а когда зажегся, был мигающим и тусклым.

– А вег! – скомандовал дед, и они с Марком выскочили на улицу.

Транспорт снова стоял, а люди испуганно вглядывались в небо на краю горизонта. Там поднимался столб зеленого дыма.

– Доигрались! – мрачно предположил ветеран. – Кажись, Институт Времени дуба дал!..

Все оказалось не так страшно. Как передали по телефункену, произошел небольшой хлопок, задымился запасной трансформатор. Но проводимый эксперимент дал ожидаемые результаты. Старики, забегавшие к деду, болтали, будто возле Института крутились десятки санитарных машин. Но кто им верил!

Вечером, отчитываясь перед телефункеном, Марк честно рассказал о вредных слухах, за что к его баллам было добавлено еще восемь. Только о сомнительных мыслях деда он промолчал – родной человек все-таки.

Ночью ему опять снился отец. Они карабкались на вершину Ай-Петри, а мама призывно махала сверху. Большой черный силуэт на фоне восходящего солнца. – Скорее! – торопила их она. – Чай остынет!

– Вечно она спешит! – ворчал запыхавшийся отец. – Я ей говорил: – не гони так!..

– Ах, мой милый Августин, Августин, Августин! – распевал телефункен. – С добрым утром, дети мои, граждане нашей благополучной страны!

Марк привычно настроился на волну душевности, излучаемую с экрана. В голосе Мудрейшего звенели колокольчики, пели птицы и звала в неведомую даль полковая труба… И само собой пробуждалось чувство глубокого удовлетворения. И вера, что новый день, как и предыдущие, будет отмечен успехами в производстве и потреблении!

И готовность внести свои баллы в копилку приношений Высшему Существу!

И вот.

– Кхе-кхе… – задребезжал телефункен. – Ну-с, молодой человек!

Слово и дело!

С экрана на Марка смотрел его партийный наставник Леня Гоген-Ваген. Ленчик, как фамильярно звал его дед. Они воевали вместе, только Ленчик, в отличие от деда был чистокровным арийцем. И в Национал-коммунистической партии он отвечал за нравственное взросление дедового внука. И еще девятерых недоарийцев.

– Доброе утро, майн юнгер Марк! Готов ли ты вознести молитву Высшему Существу?

– Я исполняю волю Его!

– А чисты ли твои помыслы?

– Я открыт! – сказал Марк.

И натянул на голову шлем правдолюба.

– Какое сегодня число? Сколько тебе лет? Сколько лап у паука? – зачастил Ленчик. Марк едва успевал отвечать. Он знал: главное – расслабиться и ни о чем не думать.

– При какой температуре кипит вода? Кто написал «Фауста»? Сколько дней в году? – продолжал допытываться наставник. – Какого цвета небо в грозу? Что сказал дед о вчерашнем хлопке? Почему скачет мяч? Ты часто опаздываешь в колледж? Ты любишь военные песни? Что тебе снилось ночью? Почему ты не доверяешь татарам?

На экране телефункена мелькали оценки: «правда»… «неправда»… «сомнительно»… И потом – общее заключение: «Готов к шествию Верности!».

– Молодец! – обдали Марка теплом глаза с телефункена. – Ты верный питомец Партии! И у тебя есть все шансы заслужить статус Почетного Арийца!

Марк спешил. Лицеисты должны были собраться на площади Берлинского вокзала. Там уже стоял грузовой мерседес с плакатами и знаменами.