Алла Старостина - Антиподиум. Мои идеальные ляпы

Все говорили красивые слова – каким выдающимся учёным был мой дед, сколько сделал он для науки… Там были министры, академики, иностранцы – для меня это был тогда пустой звук…

Когда я пошла в туалет, перед зеркалом стояли удивительно красивые женщины – ярко накрашенные, в модных платьях, с необычными причёсками, покрытыми непробиваемой коркой блестящего лака… Розовые полоски румян, густо накрашенные ресницы – всё это было так ново и волнующе для меня…

Они смотрели оценивающе на моё выпускное платье и еле заметно усмехались. Почему они так врезались в память и раскрасили неоновыми красками впечатление этого и без того яркого дня?

О существовании такой профессии – ночная бабочка – я тогда ещё не слышала…

Ирина Николаевна

Дед с бабушкой расстались в войну. Накануне родилась моя мама – за две недели до печально известного 22 июня, и у бабули был выбор – ехать с семьёй сестры в эвакуацию на Урал или оставаться с мужем в ожидавшей оккупантов Москве. Она выбрала эвакуацию – там было кому помочь с ребёнком. Понимаю её выбор: маленький ребёнок для меня – неподъёмный комок проблем! Легче на Урале эвакуированный завод своими руками развернуть!

А дед в Москве загулял. И до бабушки это долетело. Она, как приехала из эвакуации, – сразу рванула подавать на развод. Он пытался её уговорить, просил прощения, но с ней это было бесполезно – она если упрётся, то с концами… Я как-то задумалась – хорошо, что жизнь не набралась наглости протащить меня через такие испытания! Хотя результат эксперимента был бы предсказуемо таким же!

Дед тогда женился на своей пассии. Её звали Ира (для меня Ирина Николаевна). Она была из подмосковной Балашихи, лет на 12 моложе него и поразительно походила на артистку Людмилу Целиковскую – молодые фото было просто не отличить!

В вечер знакомства с дедом отношение к нему и к идее впустить этого человека в свою жизнь у меня было скептическое. К предателям я отношусь однозначно – он в эту категорию явно вписывался… Но его жена взяла меня в оборот – стремительно и бесповоротно! Констатировала факт, что эти зимние каникулы я провожу у них. Не подчиниться было невозможно!

Она встретила меня у электрички и привезла домой. Это была квартира на Академической – минутах в пяти ходьбы от метро. Почти каждый вечер был распланирован – концерты, спектакли, показы мод… Днём были выставки и, конечно, магазины – даже в них она меня поначалу не отпускала одну!

Вечерами, после спектаклей, когда мы возвращались в квартиру, дед уже спал. Ложился он рано – потому что вставал в шесть часов утра, гулял с собакой и потом ехал в свой институт в Мытищи.

Мы с Ириной Николаевной до глубокой ночи сидели на кухне и разговаривали – про моих родителей, про деда, про их и нашу жизнь все эти годы… Она была, в отличие от моей бабушки, очень весёлая и какая-то лёгкая, хотя, наверное, немного поверхностная… Ни дня в жизни не работала, но хозяйство держала идеально! Я тогда ещё подумала: мне с ней интереснее и проще, чем с бабулей… И ещё подумала: наверное, такие мысли – это предательство… Но эта женщина была такая классная – а в молодости ещё и красивая! Я бы на месте деда тоже выбрала её! С тех пор смотрю на брошенных женщин и нередко понимаю ушедших от них мужчин…

Три года – три первых курса – я тусовалась у них на зимних каникулах. Как всегда, на каждый день моего визита у нее был «туз в рукаве» – добытый не без трудов заветный билет!

На четвёртом курсе я вышла замуж.

Дед не дожил несколько месяцев до 80-летнего юбилея и до последнего дня работал. Однажды утром он пошёл, как всегда, гулять с собакой, и его сбила машина – и умчалась в неизвестном направлении…

Потом я часто заезжала к ней – останавливалась, когда ночевала в Москве. Мы тоже подолгу разговаривали… Она вся была в прошлом – мыслями, словами…

Прожила она без него недолго – два года – очень тосковала…

Закат деловой женщины

Я не первая такая «деловая» в нашем роду по женской линии. Бабушка Лида, мамина мама, точно дала бы мне фору! Она была единственной женщиной – начальником цеха в Туле – верховодила не одним десятком здоровых мужиков в рабочих комбинезонах с руками по локоть в смазке. И это при хрупком сложении и росте 1,56!

Я пару раз заходила к ней в цех. Руки сами тянулись заткнуть уши – всё безумно гремело, свистело и молотило. Для меня это был маленький ад, для неё – родная стихия!

В 61 она ушла на пенсию – или сама устала, или начальство попросило… В семье тогда об этом говорили как об избавлении.