Алла Старостина - Антиподиум. Мои идеальные ляпы

Я:

Поняла, на что ты намекаешь! Тогда дядя Лёша приехал после командировки – а мне подарили цветы. Сам букет я успела выкинуть, воду вылила в унитаз – а в неё обломилась маленькая розочка… Вот он и смеялся, что я питалась без него, наверное, пылью единорогов. Ну и ревновал, конечно…

В.:

Думаю, по концентрации косяков и ляпов – ты тоже эталон и достойна пьедестала… Только в свете этого твой заход и глянцевый мир Инстаграма – спорный шаг… Хотя ты во всём неформат – плевать хотела на его глянцевость!

Потом вечером мы с ней хором смотрели «Конец Тура» – фильм, который, в общем-то, плохо кончился – суицидом. И который не взорвал прокат, но отпечатался больше тех, громких и номинированных…

А утром я начала писать эту книгу. Решила начать со своих корней – с далёкого детства, и продолжить красотой. Ведь говорят, что именно она спасёт этот мир, если от него что-нибудь останется…

Барби и Кен

Посмотрела на молодое фото моих родителей, и пришла мысль: это эталонная пара тех лет, Барби и Кен середины 60-х!

Мама была красавицей – невысокого роста и с точёной фигурой. Особенно очевидно это становилось на пляже – сразу очерчивались рёбра, но там она на автомате втягивала живот.

Мама укладывала свои светлые волосы, обесцвеченные гидроперитом и оттенённые вываренной луковой шелухой, в красивую сложную халу. Это сооружение занимало у неё четыре с половиной минуты – я засекала – десятилетия практики давали свои плоды! Правда, перед этим она почти каждую ночь спала на бигуди…

Её глаза украшали стрелки – самые ровные стрелки в мире! Она рисовала их цанговым карандашом, который, скорее всего, принесла со своей инженерной работы. Другим грифелем этого же карандаша она наводила лёгкие синие тени, а третьим – бордовым – красила губы. Её косметичка состояла из этого цангового карандаша с картонной коробочкой стержней и ещё одной картонной коробочки – ленинградской тушью со щёточкой. Теперь, когда я захожу в Л, Этуаль и вижу ряды косметических арсеналов, вспоминаю косметичку мамы – по факту целлофановый пакетик с этими двумя коробочками. И удивляюсь – какая она при этом была красивая…

Одевалась она модно, потому что шила. Насмотренность, о которой я не устаю твердить, была у неё уже в те дремучие с точки зрения стиля годы. Везде в доме лежали журналы мод – Московского Дома моды и рижские – считай Европа.

Папа был вылитым Кеном со взглядом мудреца. Высокий, прямой и идеально стройный, длинноногий и тонкокостный. У него был аристократический профиль – тонкий нос с лёгкой горбинкой. С годами отец стал похож на старшего графа Болконского – сейчас так просто не найдёшь таких лиц! Носил всегда светлую (часто белую) рубашку, тёмный (часто чёрный) костюм – всё это было идеально выглажено – и галстук. Без галстука он не покидал пределов дома. В последние годы жизни он частенько помогал нам на складе – грузил ткани, – так вот ни на одну разгрузку он не пришёл без галстука! Интеллигенция тех лет…

У него были слегка вьющиеся волосы, но после сорока он начал понемногу их терять. Я прямо до физической боли переживала эту неидеальность, но виду не подавала! Наверняка переживал и он. Но у нас в семье не принято было показывать чувства.

Когда мама с папой приходили в гости, все говорили: «Какая красивая гармоничная пара!» К такой паре предполагалась пара маленьких ангелочков – детей. Мы с братом, на мой взгляд, в эту картинку совсем не монтировались! Интересно было бы узнать, думали ли что-нибудь на этот счёт родители? Мне кажется, они были достойны детей покрасивее…

Я себе явно не нравилась – квадратная челюсть, широкие плечи… Волосы свои волосами вообще не считала! Брату с внешностью повезло, на мой взгляд, больше. Он всегда был похож на Брэда Питта – добавить бы ещё сотую долю его мышц! Но на свой внешний вид ему всегда было откровенно плевать! Десятилетиями он не вылезает из растянутых джинсов и комфортного худи, в который обязательно добавлена хоть капля оранжевого – его любимый цвет! А свои густые волосы – предмет моей зависти – он зимой и летом прячет под бейсболкой. И всё это при том, что он чувствует форму и цвет лучше меня и виртуозно владеет компьютерным дизайном! Смотришь на него и начинаешь понимать арт-директоров модных домов, которые, закрывая показ своей коллекции, выходят на подиум в чёрном нечто…