Владимир Дэс - Курилка (сборник)

Он сильно изменился.

Я, как только обустроился, поехал туда, где прошло мое детство.

Кругом были новостройки, широкие проспекты.

Но домик с садом тети Нины-курилки стоял. Только уже не на окраине, а почти центре.

Честно говоря, я никак не думал увидеть ее в живых. Но в калитку все же постучал. Навстречу вышла она. Старая, седая, но с острыми глазками и неизменно: папироской во рту. Я даже вскрикнул:

– Тетя Нина, жива!

– Жива, жива, а что мне сделается, же вся законсервирована спиртом да никотином.

С этими словами она обняла меня и провела в дом.

Дом постарел. И сад постарел. Вишни почти не было, яблони одичали, пчелы исчезли. Оставшиеся ульи, вросшие в землю, гнили.

«Да, старость, – подумал я. – А сколько же ей лет? Ведь она, на сколько я помню, была даже постарше моих родителей. А сейчас не то что родителей, моих сверстников многих в живых нет, а она живет».

В доме тетя Нина пошарила по угла буфета, поставила на стол бутылку водки закуску, Я прямо оторопел.

– Тетя Нина, ты выпиваешь?

– Конечно.

В это время за перегородкой кто-то закашлял.

– Кто там? – спросил я, поняв, что она не изменила своим традициям.

– А, это мой знакомый. Сейчас живет у меня.

Из-за перегородки вышел парень. Не скажу, что молодой, но где-то средних лет, хотя и не совсем свежий.

Мы втроем выпили по рюмке.

Парень сразу захмелел и пошел спать, а мы выпили еще по одной и долго сидели вдвоем, вспоминая наши дворы, знакомых из того далекого времени.

Когда я пришел домой, жена удивилась, что от меня пахло водкой, но она удивилась еще больше, когда я сказал, с кем выпивал. Вы бы только видели ее лицо.

Но оказалось, что и у тети Нины все же был конец жизни. Как бы она не была проспиртована и прокурена, она умерла. Умерла в девяносто шесть лет.

Хоронил ее я.

Ее очередной жених сбежал сразу же после ее смерти, прихватив с собой все мало-мальски ценное, а родных, как вы знаете, у нее не было.

Но до сих пор стоит она перед моими глазами – радушная, добрая женщина, с мягкой улыбкой, давно привыкшая к укорам и насмешкам в свой адрес и давно простившая всех, кто пытался стать судьей в ее судьбе, данной ей только Богом.

Не бывает возвращений без уходов.

Правда, уход не всегда заканчивается возвращением.

Поэтому прежде чём рассказать вам о возвращении моего блудного папы, я расскажу о его уходе. Вернее, о его уходах.

Уходы папы бывали всегда неожиданны.

Светит солнце, по радио передают последние новости, брат с сестрой только что проснулись, но уже делят игрушки, я причесываюсь у зеркала.

Мама жарит блины, так как сегодня – суббота, а по субботам в нашей семье всегда блины.

Папа делает физзарядку. Он очень следит за своим здоровьем.

С момента его возвращения после последнего ухода прошло больше года, вот поэтому в это утро бдительность в нашей семье притупилась. Казалось, что этот кошмар уходов закончился навсегда, что он больше не повторится. Память, она на то и память, чтобы уметь забывать.

Так вот, мама жарила блины.

Папа делал зарядку, поднимая пятикилограммовые гантели.

Я причесывалась.

Сестра с братом делили игрушки.

Светило солнце, говорило радио.

И тут мама сказала:

– Отец, добеги до магазина, купи творога, я несколько творожников сделаю.

Отец положил гантели, натянул спортивный костюм, взял мелочь и вышел из дома.

Минут через пять после того, как за отцом захлопнулась дверь, шум посуды на кухне вдруг затих, ив квартире нависла гнетущая тишина, даже младшие сестренка и братик перестали ссориться.

Я отскочила от зеркала, бросила расческу и бегом ворвалась на кухню.

Мама сидела на табуретке, безучастно глядя в угол стола.

– Мама, что случилось?

– Ничего, дочка, просто Он опять ушел.

Я испугалась, но, словно цепляясь за последнюю ниточку, затараторила:

– Нет, нет, мама, прошло только пять минут, он сейчас вернется с творогом, сейчас вернется.

А сама быстро оделась и побежала в молочный магазин, который находился в нашем доме на первом этаже. Там отца не было.

Я обежала дом, потом соседний. Сбегала на остановку.

Нет.

Я села на ступеньку у своего подъездного крыльца и заплакала. Заплакала от жалости к маме, отцу и, конечно, к себе.

Я проснулся с прекрасным настроением.

Жена уже готовила мои любимые субботние блины.

Дети тоже встали – у меня их трое. Я их всех безумно люблю.

В окно светит солнце.