Михаил Артюшин - Шах и мат. Рассказы

В сентябре весь второй курс стройфака был направлен на картошку. До середины октября Михаил с Борисом бороздили заснеженные совхозные поля в компании трактора-погрузчика, отрывая с погрузчиком заполненные картофелем контейнеры от матушки-земли и высыпая их содержимое в кузова стоящих в очереди автомашин. Полтора месяца жизни на природе, напряженная работа, спартанские условия проживания на нарах, под крышей огромного склада, приютившего на ночлег две сотни девчонок и парней, стали для Михаила спасением от мучавших его переживаний. Степные ветры, веселая атмосфера, царящая каждый вечер, хохот от «соленого» анекдота выносил настежь двери и грозил снести крышу бывшего зернового амбара. Все это вместе с лучшим лекарством от душевных мук под названием «время» постепенно делали свое дело. Сердечная рана медленно-медленно, но затягивалась.

В одно прекрасное утро окрестные поля окончательно покрылись снегом, и факультет вернулся в альма-матер на учебу, оставив овощеводов совхоза один на один с проблемой уборки оставшегося на полях урожая.

Прочитав расписание лекций, вывешенное огромной белой простыней на стене, напротив гардероба на цокольном этаже главного корпуса, Михаил позвал Бориса:

– Смотри! Высшая математика! Лектор – заведующий кафедрой! Фамилию видишь?!

– Вижу, Мишаня, не слепой!

В течение двух семестров оба друга, сидя на лекциях профессора, усердно конспектировали все, что тот доходчиво и толково доводил до студентов. В отличие от других преподавателей, на лекциях у профессора-моряка не было скучно. Он умел увлечь аудиторию, читал каждую лекцию с увлечением и всегда охотно отвечал на вопросы, в том числе иногда и на отвлеченные от основного предмета. На семинарах у других преподавателей, поменьше рангом, друзья еще усерднее грызли гранит науки, вникая в интегралы, производные и прочие премудрости высшего курса математики.

Учебный год второго курса оканчивался хлопотами по сдаче курсовых работ и зачетов. Последним в графике весенней сессии для четвертой группы стройфака стоял экзамен по высшей математике. Настроение предстоящего летнего отдыха чувствовалось повсюду. Уже пустые аудитории и почти безлюдные бесконечные коридоры горно-металлургической кузницы инженерных кадров напоминали о том, что наступили каникулы. Пора и преподавателям отдохнуть от любимых студентов, да и студентам пора с пользой провести два летних месяца, набраться сил для предстоящего нового учебного года! В фойе уже неделю висел список сформированного на базе стройфака стройотряда. Светло-зеленые стройотрядовские куртки с оранжевыми нашивками, сапоги, рабочие рукавицы сложены в рюкзаки. Гитара на стене, отсвечивая полированной поверхностью солнечные блики, напоминала о будущих вечерах у летних костров. «Скорее бы сдать эту высшую математику!» – повторяли друзья при каждом удобном случае.

И вот наступил судьбоносный день. Группа С-73–4 по одному заходила в аудиторию. Студенты, поздоровавшись с преподавателем, клали зачетные книжки на стол, выбирали экзаменационный билет и рассредоточивались по аудитории, занимая свободные парты.

– Боря! Я пошел! – сказал Михаил, взявшись за ручку двери.

– Ни пуха! – хлопнул его по плечу Борис.

– К черту!

Подойдя к столу, Михаил поздоровался.

– А! Вот и последний из могикан! – неожиданно громко приветствовал его профессор.

Положив на стол зачетку, Михаил подумал: «Причем здесь последний из могикан?!» – и потянулся за лежащим с краю билетом. Но тут профессор неожиданно опередил его движение, прихлопнув выбранный Михаилом билет своей пятерней. Морской якорь на запястье профессорской руки, с двумя заостренными, загнутыми краями, ярко выделялся на коже на фоне манжета белой рубашки. Рука бывшего моряка прижала билеты к зеленому сукну стола, и Михаилу на секунду показалось, что своими темно-синими, жирными линиями якорь всей своей тяжестью намертво придавил разложенные по столу в ряд билеты.

– Ан, нет! Билета я вам не дам! Присаживайтесь вот сюда! – рука профессора оторвалась от стола и, повторяя направление, выбранное синим якорем, указала на первую парту, в двух метрах от профессорского стола.

Михаил растерялся от неожиданности, посмотрел на ребят, сидящих за партами и наблюдающих за этой сценой, повернулся в сторону входной двери и, выдержав секундную паузу, взяв себя в руки, медленно сел на указанное место.